— А вы пластическую операцию сделайте. Пройдите омоложение, так сказать.

— Придётся, — вздохнул полковник. — Тогда жена из дома выгонит.

— А вы и ей сделайте.

— Ха! А это идея!

Полковник подумал, что в его новой должности он сможет взять и жену за границу. А там можно и ей операцию сделать у Сомерсета, и «напроситься» посмотреть производство компьютеров. Инспекторам резидентуры, чтобы не вызывать подозрение зарубежной контрразведки, дозволялось брать за кордон жён. Выходящий из самолёта одинокий иностранец сразу привлекал внимание спецслужб. Ещё в полёте с самолёта в контрразведку передавались списки одиночных пассажиров, что мужского, что женского пола, и служба проверяла их тщательнее, чем остальных.

У полковника родилась мысль омолодиться так, чтобы внешне походить на отца Джона Сомерсета. Не для родственников, конечно, а для контрразведки. Тогда с женой поездка отменяется. Хотя… Почему нет? Если в Союзе что-то пойдёт совсем не так, можно будет продолжить жизнь за кордоном по документам Сомерсетов. А пойти не так всё может очень даже запросто, если начать ковырять гнойник. Да-а-а… А мало ли какие у кого отношения с родственниками! Тем паче, что, судя по отчёту «Малыша», они у Питера Сомерсета были преотвратные, что с матерью, что с братьями и сёстрами.

— Надо думать? — сам у себя мысленно спросил полковник и тут же ответил. — Не надо думать! Так и сделаю! Надо сообщить «Доктору», пусть пришлёт паспорт и другие документы. В конце концов, надо менять «отцу» Джона Сомерсета место прописки. Например на штатовскую. Денег на счёте уже предостаточно. Бизнес у «Малыша» прёт не по-детски.

Сейчас ему нужно найти общий язык с руководителем резидентуры внешней разведки в США Дроздовым, который находится в Нью-Йорке под «крышей» представительства СССР при ООН. Суровый, говорят, мужик, этот Дроздов. Не пересекались они с ним раньше по службе. Теперь придётся. Заместителем начальника управления «С»[2] до недавнего времени был. А это та ещё должность. Как бы этот Дроздов не «отработал» первым его, защищая свою резидентуру. Да ну их этих Американцев с англичанами. В Европе осяду. Откроем с «Малышом» компьютерный салон…

Так размышлял полковник, пока собирал свои вещи по сумкам и чемоданам. Рамзин, видя, что начальник сосредоточился, не мешал. Он и сам себе не мог признаться, что с отъездом, хоть и «хорошего», но очень жёсткого начальника, он вздохнёт относительно легче. Новый, пока ещё «ИО», начальник, к «антитеррору», вроде как, был равнодушен.

Мы с группой Сьзи Кватро прокатились по городам и весям Британии и к удивлению музыкантов, местной публикой встречены были великолепно. Наша «Богемская рапсодия» звучала не хуже «Квиновской». С моей волшебной коробкой синтезатора то. Ага! Причём главную партию Сьюзи отдала мне, но стояла на сцене с бас гитарой рядом.

Мы, вообще, с ней вместе пели много песен на концертах. В том числе и «Стамбл ин ин», переехавшую к Сьюзи в слегка облегчённом и замедленном состоянии. Ну, точно, как с Крисом Норманом. Моё сольное исполнение было по «роковее» конечно. В конце концов, Сьюзи «разрешила» мне исполнить кое что из тяжёлого рока, например: «A Light In The Black»[3], «Run With The Wolf»[4], «Long Live Rock „n“ Roll»[5], «Gates of Babylon»[6], где я бы мог не только проявить себя певцом, а и продемонстрировать свои способности как гитариста. За это я обещал Сьюзи «кучу песен». Мне не хотелось сильно «грабить» Ричи Блэкмора, да и далеко не все его, совместные с Дио, песни мне нравились.

На концертах я «обкатывал» на публике и втихаря записывал песни для нового альбома группы «Рэйнбоу». Теперь я брал на свой пульт все инструменты всех наших музыкантов и кое что пропускал через синтезатор. Получалась как раз та стена звука' про которую говорил Фил, который, кстати, на время отстал от меня и занялся Джорджем Харисоном и Джоном Ленноном.

Майкл Чепмен и Ники Чинн не раз подкатывали ко мне с намёками о «перемене мест слагаемых», но я говорил, что пока меня всё устраивает. На сцену не рвусь, а диски и так расходятся вполне себе неплохо без синглов. Хотя, нет, соврал. Три сингла я им отдал. Мы с Филом сразу этот момент обговорили. Если он рядом, деньги получает, нет, значит — нет.

Майкл и Ник уговорили меня выпустить два сингла по две песни из тех, что я исполнял вместе с группой Сьюзи Кватро: «A Light In The Black», «Run With The Wolf», «Long Live Rock „n“ Roll», «Gates of Babylon». И на этих синглах, представьте, Сьюзи Кватро значилась «простым» бас гитаристом.

— Тебе не западло? — спросил я её, когда увидел образцы «яблока» диска и конверта.

Сьюзи как-то так задумчиво посмотрела на меня, что у меня все внутренности вместе с сердцем вдруг оборвались куда-то к центру земли.

— Да… Не знаю, не зна-а-а-ю… Кто кому тут больше помогает. Вроде, как я тебе, но, не факт, не фа-акт. Как бы не пришлось нам к тебе в группу переходить. Уже сейчас без тебя так-то тускло. И играешь ты лучше Ленни и чище, что ли. И поёшь ты так, что у меня в… Ну, ты понял, где, щекочет. Особенно, когда ты вытягиваешь «Child in Time»[7] Deep Purple.

Наши с Сьюзи отношения дальше «поцелуйных» не зашли, и слава Богу. Хотя целовались мы страстно, Сьюзи сказала, что группа ей дороже, «чем наши сопливые отношения». Девушка она была с «мужским» характером и вертела своим Леном, как пропеллером. Вот и мной хотела вертеть так же, но на «пионерском» расстоянии. Я таких отношений не хотел. Да, я вообще, как оказалось, никаких с ней отношений не хотел, кроме деловых. Юношеская влюблённость прошла почти сразу.

Не мог я себе позволить отношения с девушкой с плаката, который висел у меня на стене над моим диваном. На той стене у меня в будущем… Или в настоящем? Ведь он же и сейчас висит на стене! Я его срисовал с конверта пластинки альбома «QUATRO», где Тони Лен стоит в профиль и смотрит на неё, а двое других ребят стоят чуть в стороне. Может быть я именно сейчас рисую этот самодельный плакат,