воспоминаниям, не заметила старая боярыня, как темнеть стало. Нет, видно Гашка не решилась идти обратно в пургу, заночевала у родни в деревне! Умная девка. И родом из здешних мест. Не пропадет! Темнеет. Лучину, что ли засветить? Нет, лучше не надо, огонек далеко виден будет, еще накличет лихих людей. Пока видно все, а Анюта все равно работать при лучине не станет, глаза бережет, умница. Завтра пурга стихнет, окошки от снега отряхнем, вот и будет вся работа видна. Богаты Воеводины, вон, муж покойный даже охотничью избушку, для увеселения поставленную добротную срубить велел, даром, что только горница, да сени, всю зиму пересидели, не мерзли. И даже в окошки приказал стекло заморское вставить, мелкое, мутноватое, но стекло, не слюду. Так что и зимой светло. И свечи у них есть, только берегут их. Мало осталось, вечерами по-крестьянски лучину жгут. Вспомнился Аглае муж, покойный. Вначале красивым парнем, что приехал с отцом своим по делу к ее батюшке, да и увидел случайно молодую девицу, хозяйскую дочь качающуюся на качелях, на лугу за усадьбой. Полюбил, посватался. Родители согласие дали. Роды равные, да и даром Бог ни тех, ни других не обошел. У Вындиных по женской линии, у Воеводиных — по мужской. Ведьма и чародей. Свадьбу сыграли. Хорошую жизнь прожили. Да только пережила Агафья своего мужа. Здесь же, на Ландском озере несчастье случилось. Налетел летом ветер, пошел дождь, и стал тонуть утлый челн с рыбаками из Рыбежки. Боярин хорошим хозяином был. Сам поплыл в своей ладейке спасать убогих. Спасли, но продуло старика в сырой одежде, от легочной болезни сгорел за три дня. Не помогло ни ведовство жены, ни свои способности. А дочь, Анастасия, тоже по любви замуж вышла, но за родича, тоже Воеводина, из младшей ветви. Рыбежку с окрестностями в приданое отдали. С трудом разрешение церкви получили, троюродных обвенчать. Может, поэтому и внучек слабоват здоровьем вышел! А вот Анюта, как на подбор, и здорова, и дар будет посильнее, чем у бабки!

Что-то внучка насторожилась! Нужели Гашка все-таки вернулась? Не побоялась⁉ Или все же вороги? Что делать? Стара стала, не чую уже, кто к избушке подходит — друг, или лиходей!

Глава 2

Княжич Михаил, младший сын князя Муромскго, древнего и уважаемого рода, считал себя счастливчиком. Родители любили младшенького, последыша, рожденного, когда казалось, что женский век княгини уже подошел к концу, 40 с хвостиком бабе было. Отец был доволен, опять мужскую силу показал. Миша был в семье двенадцатым. Рожать принято было много, не все детки доживали даже до трех годочков! А у Муромских выжили все! Никто ни болезнь моровую, детскую не подцепил, ни в речке, купаясь не утонул, ни с коня не упал, все выжили! Восемь сынов и четыре дочки, все как на подбор, сильные, красивые. Богатыри! Девки заглядываются. Одна беда — если всех имениями богатыми оделить, то обеднеет род Муромских, измельчится! Конечно, родовые вотчины старшому отойдут, Даниилу, Даньке, он сейчас родителю в управлении помогает. Да и двум следующим по хорошему городку выделить можно, не обеднеют! Но это трем, сзади еще пять! Да и дочерям приданое нужно такое, что бы не стыдно было. Земли в приданое раздавать не стал, назначил золото, каменья самоцветные, ну и прочий приклад — ткани дорогие, перины пуховые, посуду драгоценную. И так всех расхватали. Ценный товар! Шутка ли, мать двенадцать детей родила, выкормила, ни одного не потеряла, значит, дочери тоже добрыми женами станут. Наследников родят. Полюшку, младшенькую, выдали, как раз перед кончиной последнего государя законного, Федора Иоанновича. Потом уже спокойные времена закончились. И остались младшие мальчишки, пятеро, не пристроенные.

Надо парней пристраивать, а куда? Раньше таким знатным отрокам был хороший путь — на службу государеву. Нет, не служивым дворянином, которому что царь дал, тем и богат, по деревеньке он каждому все же наскреб, князья как-никак! Да где того царя взять? Борису служить что ли⁈ Безродному, трон в обход более знатных семейств подло захватившему? Вон, Шуйские ближе родня к почившему Федору! Не жаловал царь-выскочка родовитых. Соперниками считал. Романовых, хоть и дальнюю родню царского рода, и то в заговоре и воровстве обвинил и всех мужчин в монахи постриг, с женами. И в ссылку! Там часть царских родичей и померла. Крохи от сильного рода остались. И то, Федор — Филарет в монашестве в плен к полякам угодил, отказался грамоту о передаче престола Московского польскому Владиславу, королевичу, подписывать, если тот в православие не перейдет. Вернется ли, неизвестно. Сынок его у родни, сиротой при живых родителях маялся. Хорошо, хоть мать из ссылки вернули, взяла сына под крыло. Вот и четвертый княжич Муромский тоже постриг принял, но по своей воле. Теперь инок Симеон. Начал прислуживать Филарету, как тот захворал, выходил, так при нем и остался. Тревожно, выживет ли в плену у латинян! Да и дар ему достался, слабый, правда, но у латынян и со слабым даром на костер отправляют! Трое младших в военное дело пошли. Предпоследний у князя Пожарского в учении оказался, двое постарше свои дружины на отцовские деньги собрали, вооружили, и тоже с князем на Москву пошли, честь и славу добывать.

Мишенька остался, последыш. Названный в честь предка, пресвятого Михаила, сына Константина Муромского, отдавшего жизнь за примирение горожан и князя. Мальчишка вырос при матери, которая долго не отпускала баловня от своего подола, оказался сильным чародеем, видимо, спящий в семье до времени дар перешел к мальчишке. Образование ему дали хорошее, да он и сам стремился к знаниям, нашли и старого чародея, обучить чароплетству.

Только в 12 лет забрал отец Мишу от матери, учить мужским наукам — как мечом владеть, как дружиной командовать, однако умом понимал, что образованному мальчишке прямой путь на государеву службу, в посольский приказ. Да только время смутное, ни посольства, ни приказа. Однако, как Москву освободили, появилась надежда. Собрали всенародный Собор, царя выбирать. Долго спорили, и наметили сына Филарета, Михаила, Мишеньки тезку. Сыграла роль, конечно, тут личность отца, да и родство с угасшей царской династией. Слабенькое, дальнее, но все же лучше, чем ничего.

Филарет из плена письмецо передал ближним людям. Попросил найти наставников для отрока, жил неприкаянным, по родственникам, грамоту еле-еле осилил, надо подобрать кого посмышленей, что бы увлек сына науками! И выбор пал на Михаила Муромского. Род достойный, однако не на виду, претензий на большую власть нет, опять же трое святых в роду, от