Шрифт:
Закладка:
Сегодня за дверью номера ее ждала гостья. Крупная пожилая женщина в костюме горничной в кипенно-белом переднике робко шагнула навстречу и торопливо заговорила на фарси. Галина Михайловна знала его отлично, знания еще в детстве сами улеглись в голову, когда она листала перед сном книги из библиотеки дедушки-востоковеда. Именно за знание английского и восточных языков ее определили сопровождать вождя в поездке, что проходила под грифом «секретно».
Женщина нерешительно протянула ей золотистую коробочку с бантом из алой ленты:
– Это вам, подарок, вашему народу. Спасибо за то, что спасли весь мир от войны. Здесь фисташковая халва, ее приготовила моя внучка. Я маленькая женщина, это все, что я могу.
– Это еще что за фокусы, товарищ Выстребинцева, – за спиной зашептал придушенный голос соглядатая. – Что происходит? Кто такая у вас в номере, немецкая шпионка? Что она говорит? Немедленно переведите!
– Она не шпион, обычная горничная, – переводчица кивнула на серебристую тележку с толстыми стопками свежих полотенец. – Восточная сладость в коробке, благодарит за то, что СССР борется с Гитлером.
– Какие еще сладости, подарки! – голос энкавэдэшника взвился к потолку с завитушками лепнины. – Вы знаете, что арестованы 400 германских шпионов, которые готовили нападение на товарища Сталина и глав других государств! И берете подарки у подозрительных личностей.
Перепуганная его криком горничная бухнулась на колени, схватила хрупкую кисть строгой русской и прижалась в поцелуе:
– Я каждый день благодарю нашего бога, что помог русским остановить зверя. Примите этот подарок, прошу вас. Я не желаю зла, это просто сладости! Они от чистого сердца!
– Вставайте, вставайте же. Спасибо. Этот человек передаст угощение нашему вождю. – Переводчица взяла коробку и сунула в руки особиста. – Забирай себе.
Пожилая женщина проводила охающую прислугу до порога, послала на прощание сухую улыбку:
– Спасибо, мне очень приятно. От нашей страны я благодарю вас.
– Я эту гадость даже открывать не будут! – взвизгнул сотрудник, он на расстоянии держал яркую упаковку.
– Я тоже. Забирайте и делайте с ней все, что захотите. А лучше съешьте, нет там яда. Обычная халва из орехов.
– Но…
Она не дала ему закончить, широко распахнула дверь и кивком указала на тихий коридор, освещенный золотистыми канделябрами на стенах:
– Безопасность – это ваша работа. В том числе и личного переводчика товарища Сталина. Разбирайтесь с подарком для СССР, а мне нужен отдых. Прошу.
Энкавэдэшник дернулся от ее высокомерных манер, но подчинился. Все-таки важная птица, сопровождает главу государства на конференции уже второй день. Да и биография у переводчицы Выстребинцевой идеальная: ни одного изменщика родины или раскулаченного, сплошь профессора да герои, как и она сама в выглаженном костюме и с гладким седым пучком. Мужчина растопырил пальцы и понес презент в номер, где устроили штаб особистов. Надо сообщить ответственным товарищам, пускай разбираются, что в коробке.
А она, с облегчением закрыв за ним дверь, обернулась назад и улыбнулась, просияла настоящей искренней улыбкой. Усталый взгляд и морщины вдруг исчезли, на лице выступил румянец. Галина сбросила пиджак на красный пухлый диван с парчовыми подушками, сделала несколько шагов к массивному столику из красного дерева.
– Митька, Митюша! – она с трудом сдерживала ликующий крик. – Все, дождались, сыночек! Выиграли войну! Выиграли мы, конец, Митенька!
С большого портрета, рассеченного траурной лентой, сияющим радостью взглядом таких же, как у матери, ярко-голубых глаз смотрел молодой парень в форме летчика. Смотрел так задорно, что ей казалось – вот он, живой, теплый, такой родной. Обнимает ее рукой и смеется: «Ну вот видишь, мамуля, дождались победы. Не зря все было! Одолели фашистов!» Она гладила тонкими пальцами стекло фотографии, улыбалась с нежностью, кивала и торопливо рассказывала мертвому сыну:
– Все, второй фронт открывается, чтобы Гитлера из Европы прогнать. Отступает армия вермахта! И узников лагерей освободят! А там и ты домой вернешься, Митя! Я верю, я чувствую сердцем, что ты там, ты в плену! – По щекам у пожилой женщины потекли слезы, которых не было со дня получения похоронки на сына. – Я верю, сыночек, и ждать тебя буду всегда. Ведь уже немного осталось, обсуждают, как будет после войны мир устроен. Принцип «четыре Д»! Денацификация – полностью ликвидируют всех нацистов. Всех! Митенька, до единого! Демилитаризация, демократизация и…
* * *
– Декартелизация. А также главами стран-союзников было принято решение об окончательной стратегии в борьбе против нацизма и фашизма, чтобы сломить Германию, ее европейских союзников и Японию. – Политрук откашлялся после долгого доклада. – Есть вопросы, товарищи по международной политической ситуации? – Докладчик обвел глазами офицеров в черных комбинезонах и кожаных куртках. – Ну же, смелее, политинформация нужна вам, чтобы доносить до рядового состава победы нашей Родины.
– Нету, нету, товарищ замполит. Давайте отпустим командиров, тяжелый марш-бросок был, в себя надо прийти, – командир танкового батальона Савченко торопил докладчика, видя недовольные, мрачные лица.
Всю ночь они пробирались по распутице к опорному пункту корпуса, а здесь политрук с утра решил устроить собрание для командиров рот и отделений. Уставшие, продрогшие из-за влажной одежды, в грязи с ног до головы служащие еле сидели на широких лавках. Кто-то от долгожданного тепла начал дремать после кошмарных суток на ногах в сырости, кто-то злился, что рядовые танкисты сейчас уже могут стянуть мокрую одежду и просушить у костра. Командиров всех подразделений заместитель танковой бригады по политической работе потребовал собрать в избе, служившей раньше сельсоветом, чтобы рассказать срочные новости из Москвы. У измученных людей важная информация не вызвала никакого отклика. Больше всего им хотелось согреться и прийти в себя после бесконечного ночного перехода. Комбат понимал прекрасно, что у него всего сутки до того, как батальон пойдет в новую атаку на врага. При этом экипажи вымотаны, все танки необходимо срочно осмотреть после тяжелого перехода: подвеска,
