– Да, они на суде обещали мне, что я не доживу до выхода из лагеря, – сообщил Егор.

– Да, проблема… – согласился капитан. – Ну ладно, через неделю суд, получишь прибавку к сроку. А после суда я уже не смогу тебя держать в ШИЗО, да и не сахар сидеть там. Будем решать проблемы по мере их поступления.

Через три недели, когда Тролля выпустили из ШИЗО, кто-то в столовой больно ткнул Махина в бок, в область печени. Егор охнул, схватившись за бок, оглянулся – на полу валялась заточка из гвоздя-стопятидесятки, Тролль быстро уходил от него, зеки расступались, пропуская убийцу. Егор быстро сел, поднял заточку и с силой метнул ее с уровня колена, целя в задницу Тролля. Гвоздь вошел туда по самую шляпку – Тролль заорал от боли, схватившись за задницу, и тут же упал, вопя. Быстро подскочила охрана, Махин ушел с места стычки подальше, он знал, что зеки его не сдадут. Стуканут конечно операм, но свидетелями не будут. Тролль попал в больницу с тяжелой травмой – гвоздь пробил не только мышцы ягодицы, но и кость в тазобедренном суставе, на всю жизнь теперь хромым останется. Не до покушений ему теперь будет, месяца четыре в больничке проведет.

– Ну, теперь тебе Тролль не страшен, – капитан Алтуфьев усмехнулся. – Как это у тебя так ловко получилось гвоздь метнуть, что он по самую шляпу ему в задницу вошел? Да еще и кость пробил! В спецназе научили?

– Да я тут вообще ни при чем, гражданин начальник, наверно случайно у кого-то получилось, – не стал особо отпираться Махин, но и не признаваясь впрямую.

– Ну ладно, иди уже. Жалко тебя, тебе еще пять лет сидеть, УДО тебе не светит из-за побега, – отправил его капитан.

Егор и сам не понимал, как у него вышло так лихо метнуть гвоздь. Ножи-то он и раньше метал хорошо – в спецназе обучили, но гвозди?! В цеху, во время перекура он поставил чурбан, отошел метров на десять, взял с верстака гвоздь-двухсотку, взвесил в руке, повертел в пальцах и глянул на свою деревянную мишень. «Не, нереально», – подумал он. Но потом посмотрел на центр полена, там ещё сучок темнел, и резким движением выбросил руку вперёд. Гвоздь вошёл в дерево почти полностью, с сухим звонким стуком. Егор почувствовал, как мурашки пробежали у него по спине. Он точно знал, что раньше такое у него не получилось бы. Но почему получается сейчас? «Грёбаный метеорит!» – пронзила его догадка. – «Он меня обдал зелёной дрянью… Потом мне конкретно сплохело, чуть не загнулся в лесу… А теперь вот это!».

И Егор не стал закапывать свой новый талант в землю, начал тренироваться метать гвозди и другие предметы на перекурах в цеху: брал чурбан, ставил его за десять метров и принимался кидать в него гвозди. Они попадали точно в то место, куда он целился, и втыкались острием, а как это делается – он понятия не имел. Причем мог регулировать силу, с которой втыкаются гвозди. Он мог засадить его по самую шляпку, а мог на сантиметр. Оказалось, что он мог с легкостью гнуть эти гвозди, как пластилиновые.

Но этим его новые способности не ограничивались. Стало Егору любопытно, почему Тролль не смог проткнуть его гвоздем – здоровый же мужик, такой болтом человека прошьет, не то что острым гвоздем. И Егор попробовал ножом порезать палец, но нож тупился, а кожа не поддавалась. Тыкал гвоздем – больно, но кожу было не проколоть. Как у носорога – читал он, что его шкуру из ружья не пробить.

А еще он, оказывается, мог отжиматься от пола столько раз, сколько хотел, так же обстояло дело с подтягиванием на перекладине, попробовал подтянуться на одной руке – так же легко это делал, как и на двух. Когда оставался один, он ломал ребром ладони поленья, пробивал кулаком листы фанеры, ощущая себя суперменом. Молва о его силе растеклась по лагерю, его никто не задирал, хотя он и раньше за себя мог постоять. Но надо было каким-то образом выбираться из зоны, и начинать жить нормальной жизнью.

Однако его покой длился недолго, через три месяца прибыл очередной конвой в зону, и с ним прибыл по душу Махина очередной киллер по кличке Дух. Ему об этом добрые люди стуканули, предупредили, Егора уважали в лагере. Его это теперь не особо не волновало – это уже у киллера были проблемы с выполнением задания. У него самого была только забота, чтобы киллера случайно не убить и за это срок себе не добавить. Но все повернулось иначе.

За ним пришли ночью, позвали к смотрящему, когда уже все спали. Он пошел вместе с сопровождающим в кильдым, в котором жил смотрящий. Тот предложил ему сесть на табурет, побалакать, Егор сел. На него навалились четверо подручных, а Дух накинул на него удавку из скрученной простыни, затянув ее от души. Сначала Махин решил всех поубивать – силы ему хватило бы вырваться. Пока раздумывал над этим, как это сделать, чтобы новый срок не получить, к своему удивлению, обнаружил, что удавка дышать не мешала – мышцы на шее были очень сильные, и он мгновенно переиграл свое решение – надо подыграть убийцам. Махин сделал вид, что потерял сознание, немного потрепыхавшись. Убийцы потащили его назад, в барак, подтянули его за петлю к спинке кровати на втором ярусе, имитируя самоповешение. Убедившись, что зэк висит и не шевелится, они ушли. Егор стал после этого тихонько дышать. Потом решил проверить, сколько он без дыхания может провести, чтобы обмануть врачей, – надо было сбежать из морга, чтобы врачи констатировали его смерть. Оказалось, что очень долго, он предположил, что не менее получаса. Так он тренировался всю ночь, стараясь снизить температуру тела и имитировать трупное окоченение. Висеть на простыне ему было достаточно комфортно – шея и вправду у него была как у носорога. Патологоанатома в лагере не было, а хирург-алкоголик не любил это дело, могли и так похоронить, на это Егор и рассчитывал. Ну а если хирург попытается сделать вскрытие – то это его проблема, а ему придется опять уходить из зоны со скандалом.

Утро началось с кипиша – прилетел начальник оперчасти, ругался на чем свет