Шрифт:
Закладка:
Тут поплавок той удочки, что с помадным червём, точно, как и первый раз, дёрнулся. Бросив спиннинг, Кох подбежал к удочке и подсёк. Поздно. Нет красного червя.
— Ну, тут вам не там, — погрозил подводным жителям Кох и надел третьего красного пахучего червя. Пожирнее выбрал. И насадил качественно.
Забросил. И не пошёл за щукой. Лучше карась в руке, чем щука в камышах.
— Клюй давай. И побольше, на кило. Уху из тебя сварю… Нет, пожарю в сухариках.
— Не гоже делить шкуру неубитого медведя, — это мозг ему пословицу подсказал.
— А я ни с кем и не собираюсь делить. С кем тут делить, ни одного человека рядом нет? Не с кем делить. Сам всего заберу, — ответил мозгу Кох…
И тут клюнуло. Так же, как и оба прошлых раза. Только на этот раз у подводного воришки не получилось. Успел его Виктор Германович подсечь. Тяжело подводный хитрец из воды пошёл. Прямо как щука какая. А лесочка-то далеко не на щуку. Сейчас лопнет, как струна натянулась. Кох опомнился и вытаскивать рыбину не стал, повёл к берегу, потихоньку отступая. Далеко не получилось. Всё же озёра образовались из-за провала земли и берега были довольно крутые. Плюхнулся на мягкое место, больно ударившись о кусок далеко не мягкой скалы. Поразбросают, блин!
Удочку Виктор Германович не выпустил, и раз отступать некуда, стал подтягивать рыбину к берегу за леску. Подводный монстр упирался, но ничего поделать не мог. Вскоре он сдался, и Кох вытащил его на мелководье. Ну, почти мелководье. Берега крутые и глубины сразу аховые, возможно, и десятки метров. Кто их там мерил⁈ Как-то попробовал Виктор Германович леской, но шестиметровой не хватило. Так что точно больше. Тем не менее, вода подмывала прибрежную глину и образовалось за несколько лет узенькая в полметра полоска пологого берега. Вот на неё счастливый рыбак и вывел рыбину. Это у страха глаза велики. А так сантиметров тридцать пять. И не между глаз. А от носа до кончика хвоста. Это был карась. Вот только цвет был необычный. В озере водился серебристый карась, а этот был золотой. В первую минуту Кох его даже за карпа принял, но нет. Тело у карпа по-другому выглядит. Карась золотой или золотистый, не ихтиолог был Виктор Германович по профессии и образованию.
— Ух ты! Золотая рыбка! — обрадовался Кох, вытаскивая рыбину из воды. Та дёрнулась, но рыбак добычу призовую сумел удержать.
— А интересно, желание если загадать, то исполнишь? — глядя в глаза добыче, поинтересовался у неё «добытчик». — Молчишь. Ладно, проверю. Хочу быть князем, чтобы дворец и две деревни. А и молодым ещё. Ну, и чтобы… А это уже четыре? Ладно: князь, дворец и две деревни. Сказать волшебные слова надо? Сим-сим откройся. Тьфу. По щучьему велению… А Семён Семёныч… По карасьему велению, по моему хотению.
Карась дернулся, выскользнул из скользких рук Коха и булькнулся в воду, обдав лицо горе рыбака брызгами. Виктор Германович зажмурился.
Событие второе
Струил закат последний свой багрянец,
Еще белел кувшинок грустных глянец,
Качавшихся меж лезвий тростника,
Под колыбельный лепет ветерка.
Верлен П., пер. Эфрон А.
Глаза щипало. Даже жгло. Нет, всё же щипало. Виктор Германович разожмуриваться не спешил. Попробовал, но защипало ещё сильнее. Он рукавом ветровки попытался вытереть физиономию, но рука не пошла к лицу, ткнулась в грудь. Хрень какая. Кох сосредоточился и попытался еще раз. И заехал себе растопыренной ладонью, всеми пальцами в нос. Да прилично так. Больно. Получилось с третьей попытки. Виктор промокнул рукавом воду на лице и попытался вновь открыть глаза. Нормальная же вода, чистейшая, родниковая. А щиплет почему-то? В глаза ударило солнце и снова защипало, единственное, что успел увидеть, так это то, что вода в озере стала не голубой, а грязно-серой. А ещё запах непонятный от озера шёл, словно от болота. Ничего такого минуту назад не было, пахло креозотом от шпал железной дороги, что поблизости проходила. Дорога эта была не настоящая, а ответвление на шахту, и поезда по ней раз в несколько дней ходили, когда наберётся несколько десятков вагонов концентрата. Тем не менее, за дорогой следили и вовремя шпалы, если это требовалось, меняли. И вот напротив нового озера был их запас складирован. И запах креозота доносился, лёгкий и не раздражающий. Наоборот — запах детства. Когда озеро было одно и маленькое, они пацанами сюда на велосипедах приезжали покупаться и гальянов половить. А запас шпал уже и тогда лежал. Вот с тех пор, с детства, и вызывает этот кому-то неприятный запах положительные эмоции у Коха. Сейчас его не было. Его заменил противный запах гнили и нечистот каких-то. Навоза должно быть. Хрень какая, откуда тут навоз.
Виктор Германович ещё раз попытался протереть лицо и опять рукой ткнул в нос.
— Да что же это такое⁈ — вслух сказал Кох. — Уу-у буу туту. — Вот чего рот выдал.
— Сашка — дурень, — послышалось издали. Вроде как дразнилка писклявым детским — девичьим голосом.
Ещё и дети тут. Сашка какой-то и дразнилка эта. Что они делают в такой дали от цивилизации? Тоже на великах приехали искупаться?
Всё, нужно было разобраться с глазами и с запахами. Кох по отдельности медленно поднёс руки к глазам и протёр их. Странно, руки словно чужие, так и ладно бы чужие, они не слушались команд. Всё время поражала Виктора Германовича киношная или всамделишная больничная ситуация, когда врач заставлял больного задеть пальцем кончик носа. Как будто можно было промахнуться⁈ А вот оказывается можно, руки дергались совсем не туда, куда их Кох направлял. Чудеса какие-то происходят.
Виктор протёр глаза и попытался их открыть в очередной раз.
— Сашка — дурень! — вновь послышалось издали. Но поближе уже. Зовут как бы кого-то?
Глаза открылись, пощипывало и слёзы набегали, но открылись. Озеро и впрямь сменило цвет. Мутное, грязно-коричнево-серое с ряской по поверхности почти полностью
