Выхожу из кафе и оглядываюсь. Не могу же я в таком виде заявиться в Управление. Недалеко есть небольшой торговый центр, иду туда. В первом попавшемся бутике покупаю новую рубашку и сразу переодеваюсь.

— А с вашей что сделать? — спрашивает девушка-консультант, а меня так и подмывает нагрубить. Че тупая-то такая? Или я слишком раздражительный сегодня?

— Выкинь.

Небрежно прикладываю карту к терминалу и ухожу. До кабинета начальника добираюсь без происшествий. Я в гражданке, но ксива с собой. Пропускают без проблем. Не первый год замужем.

Вхожу без стука. Отец стоит лицом к окну, но даже не дергается.

— Здравствуй, Максим, — его голос звучит сухо и равнодушно.

— Здравствуй, отец, — так же спокойно отвечаю я.

Мы не близки. Никаких объятий. Никакой радости от встречи. Я просто бастард. Незапланированный сын любовницы, которого та сдала в интернат, чтобы не утруждать себя. А у отца есть дочь от законной жены. Единственная и любимая, а я так… позор и пятно на репутации.

— Я не просто так тебя вызвал, — он оборачивается и сканирует меня цепким взглядом.

— А я уж думал соскучился, — криво усмехаюсь и падаю в кресло. Ничего не меняется.

— Ты понимаешь, что твои игры в бога до добра не доведут?

Это он, вероятно, про Коновалова. Подпол из нашего отдела. Таки осудили эту мразь на много лет. Я и сам по локоть в дерьме, но должны же быть какие-то границы. У него тормоза сломались, пришлось нам его приземлять…

— Доходчиво, — тяну я и свешиваю голову со спинки кресла, глядя на отца вверх ногами. — Тебе не кажется, что ты поздно взялся меня воспитывать?

— Вас теперь проверками завалят, — рычит отец зло. — А я не позволю позорить свою фамилию!

— Смею заметить они у нас разные, — хмыкаю и поднимаюсь на ноги. — Это все?

Сушняк просто дикий. На столе стоит кувшин с водой. То, что надо после вчерашнего. Убираю крышку и пью прямо из горла. Кайф…

— Максим, прекрати паясничать, — отец недовольно следит за мной. А мне больше нечего ему сказать. Я никогда не просил у него помощи. Всего добился сам. Упрекнуть мне себя не в чем. Я одиночка и безотцовщина. Сам по себе.

— Ага, работать пойду, — ставлю пустой кувшин на место и рукавом вытираю губы. Знаю, как это бесит отца. — Дел знаешь ли…

Его лицо перекашивается от злости, но вслух не комментирует.

— Кстати, что там с педофилом? — меняет тему. — Не пора передать СК.

— Пока нет, работаем.

— Уверен?

Одно слово отца и дело у нас заберут. Лично мне похер. Баба с возу — кобыле легче, но чем черт не шутит. Глядишь поймаем злодея и звездочки на погоны упадут.

— Мы справимся.

— Самонадеянно, — качает головой отец. — Но ладно. Подождем.

Выхожу выжатый, как лимон. Точнее, как дерьмом облитый. Это гораздо хуже, чем то кофе от голубоглазой незнакомки. Помыться хочется, но пора на службу.

Сажусь в свой «Вольвец» и завожу двигатель. Может ну нахер этот отдел? Домой. Отсыпаться. Успеваю уже даже размечтаться, но звонок вклинивается в мои мечты.

— Марьянин, — отзываюсь глухо.

— Где, блядь, отчет, который я просил тебя сделать как можно быстрее? — сквозь зубы цедит Стас.

Бля-я-я. Я забыл. Что ж все в одну кучу сваливается. Побиться головой о руль что ли? Вряд ли поможет.

— Стас, не кипиши, — стараюсь говорить ровно, чтобы не сагрить еще сильнее. — Сейчас приеду и принесу.

— Пока ты приедешь, Заболотный меня уже раком выдерет. А я тебя! — рявкает так, что в ушах звенит.

— Еду я уже, — вру и не краснею. — Полчаса и на месте.

Сбрасывает. По всей видимости, начальство сильно в ярости. Ничем хорошим такие финты обычно не заканчивается. Хотя это обычное его состояние. Вот раньше, при Ирине Сергеевне не было такого беспредела. С теплотой вспоминаю правление нашей императрицы. Захватил ее злой тролль в плен и стала она троллихой.

Представляю картинки из «Шрека» и ржу, как идиот сам над собой. Но не долго. Пробка на кольце. Погорячился я, конечно, со временем. Пиздец встрял. Может сразу в морг?

Глава 3. Иванна

Не успеваю соскочить с байка, как на меня налетает известная всему дому и, к моему личному несчастью, живущая со мной на одной лестничной клетке, баба Зина. С поджатыми в полоску губами, острым, бегающим взглядом, укутанная в платок, чуть сутулая бабуля упирает руки в бока, выпячивает грудь и надвигается на меня, прижимая обратно к мотоциклу.

— Сколько же можно?! — трясёт костлявым кулаком у меня перед лицом. Отклоняюсь, чтобы и правда не зацепила. — Твоя бестолковая псина опять скулит и воет на весь дом!

— Он просто скучает, — пытаюсь оправдать своего стаффа. — Маленький же еще.

— Видела я, какой он маленький! Чуть моего Барсика до сердечного приступа не довёл. Бедный котик. Пришлось давать ему валерьянку. Приструни своего уродца, иначе…

— Что? — склонив голову к плечу, зло смотрю на соседку. — Отравите?

— Заявлю на тебя! Поняла? Куда следует, заявлю, — снова трясёт своим кулаком у меня перед лицом.

Раздраженно закатив глаза, делаю шаг вперед, вставая вплотную к бабке.

— Пропустите.

Она вновь поджимает губы, недовольно сопит, но отходит в сторону. Достала! Вот реально весь дом достала. Участковый уже не знает, куда от неё прятаться. И это баб Зина еще не знает, что я работаю в органах. Не афиширую свою деятельность от греха подальше. Как в том анекдоте — пусть лучше проституткой считают…

Поднимаюсь в квартиру. Тагги и правда жалобно поскуливает под дверью и стучит об нее лапой. Открываю, щенок в голове, но уже мощный пёс внешне, радостно виляя хвостом, запрыгивает на меня.

— Тагир, фу! — смеюсь я.

Единственный мужчина, который не вызывает у меня ужаса или раздражения. Ему я могу улыбаться. Наверное, поэтому он получился такой вот добряш. А может благодарен за то, что спасла его от усыпления еще щенком.

Знакомые из питомника позвонили. Бракованный, никто не берёт. Это сразу была моя собака. Я почувствовала, как мы с ним необходимы друг другу.

— Ну всё, Тагир! — включаю строгую хозяйку. — Сидеть, — плюхается на задницу и смотрит на меня, склонив голову на бок. — Ругаются на тебя, между прочим. Нельзя скулить.

Стафф дёргает ушами, реагируя на изменения тона. Всё понимает эта шерстяная задница. Сами они все так бракованные…

— Гулять, — снимаю поводок, цепляю крепление к ошейнику и вывожу Тагги в подъезд.

Баба Зина, чтоб её, как раз поднимается. Охает, увидев нас, и начинает демонстративно креститься, а Тагир — рычать на неё в ответ.

— Демон. Как есть демон, — стонет