сильно пострадала. Судьбе культуры во время войны и посвящена эта книга. То, что на первый взгляд кажется сугубо исторической темой, при ближайшем рассмотрении представляется актуальнейшей проблемой. И дело не в невосполнимых потерях, вызванных разрушением и грабежом, а скорее, наоборот, в удивительных находках: по сей день в ФРГ обнаруживаются произведения искусства, долгое время считавшиеся утраченными, которые возвращаются на свое прежнее место. Многие музеи сообщают о том, что к ним до сих пор обращаются люди из Германии и отдают кто вазу, кто статуэтку: их отец или дед был в войну солдатом, воевал под Ленинградом…

В середине 1990‐х годов в рабочую группу Научно-исследовательского центра Восточной Европы в Бремене1, занимавшуюся судьбой пропавших произведений искусства, позвонила дама преклонных лет, которая сообщила, что ее муж служил в частях вермахта, оккупировавших Царское Село, и в качестве сувениров прислал ей несколько книг XVIII века, явно ценных. Сам он погиб в 1945 году, а она теперь хотела, как она выразилась, перед смертью «привести это дело в порядок». Не могли бы мы помочь ей вернуть эти книги? Там было несколько томов из библиотеки Царскосельского дворца и атлас Северной Европы 1703 года издания из Пскова. Передача книг Екатерининскому дворцу была произведена в частном порядке, но превратилась в торжественную церемонию: весь коллектив музея собрался в одном из парадных залов, чтобы отпраздновать возвращение четырех или пяти экспонатов из тысяч утраченных.

В архиве Министерства иностранных дел ФРГ бременские исследователи обнаружили сведения о том, что Фридрих Вернер фон дер Шуленбург, бывший до 1941 года послом Германии в СССР, в ноябре 1942 года получил «подарок» – более 170 книг, вывезенных из Павловского дворца под Ленинградом. Они были похищены подчиненной МИДу зондеркомандой СС, известной как «Группа Кюнсберга», из знаменитой библиотеки Росси2. Первая попытка связаться с семьей не привела ни к чему. В 1997 году документы были опубликованы, и к Шуленбургам еще дважды обращались через родственника-дипломата, – и снова безрезультатно. Только в 2013 году, когда из‐за публикации в газете Süddeutsche Zeitung возникла опасность широкой огласки, 135 томов «вдруг» нашлись в семейной библиотеке в замке Фалькенберг в Верхнем Пфальце3. Благодаря организованному каналу коммуникации под названием «Германо-российский музейный диалог» книги были возвращены в Павловск.

Совсем недавно с автором этих строк связалась одна предпринимательница из-под Мюнстера и сообщила, что среди вещей, унаследованных ею от только что умершего отца, находится икона, которую тот давным-давно получил в подарок от своего брата, воевавшего в составе группы армий «Север». На оборотной стороне иконы, сказала дама, имеются буквы, печати, надписи и цифры, которые необходимо расшифровать. Проблему удалось решить быстро: на иконе стоял инвентарный номер Екатерининского дворца в Царском Селе, и по нему установили, что это – «чудотворная» икона, подаренная брату царя Александра III русскими монахами на Афоне в 1875 году. В 2016 году состоялась волнующая церемония: семья возвратила икону ее законному владельцу – Царскосельскому дворцу-музею.

Безусловно, самым ярким событием стало возвращение мозаичного панно из Янтарной комнаты4. В 1756–1757 годах императрица Мария Терезия подарила русской царице Елизавете Петровне четыре флорентийские мозаики, которые были включены в убранство Янтарной комнаты. В 1941 году кто-то из военнослужащих вермахта выломал одно мозаичное панно из стены и присвоил его еще до того, как Янтарную комнату «официально» разобрали и вывезли. В 1997 году сын этого военного попытался (через адвоката) продать унаследованное панно на черном рынке в Бремене. Затея провалилась: местная прокуратура конфисковала мозаику. Однако началась громкая судебная тяжба. Благодаря переговорам с судебными органами Вольного ганзейского города Бремена, с одной стороны, и «выкупу», уплаченному наследникам солдата, с другой, удалось избежать многолетнего судебного процесса и добиться того, чтобы с произведения искусства был снят арест. В апреле 2000 года панно вернулось на родину – его принял лично российский президент. Взамен власти РФ содействовали возвращению в Германию 101 ценного рисунка из собрания бременского музея Кунстхалле: в конце войны эти рисунки хранились в Бранденбурге, там их нашли советские солдаты и вывезли в СССР, лишь в 1993 году они были переданы германскому посольству в Москве, но разрешения на транспортировку их через границу долго не удавалось получить.

Сенсацией стало и возвращение бесценной псковской иконы Покрова Пресвятой Богородицы. Она фигурировала в выставочном каталоге уже в 1970 году, но Министерство культуры РФ только в 1998 году озаботилось ее поисками. «Нашлась» икона у девяностолетней дамы в Берхтесгадене.

Можно рассказать еще о множестве случаев возвращения произведений искусства. Все такие рассказы включают перипетии военной истории, которые теперь уже зачастую почти невозможно распутать. Если верить рассказам немецких солдат, на оккупированных территориях нередко иконы «приобретались» на процветавшем (хотя формально и запрещенном) черном рынке; священники получали иконы в качестве «благодарности» за крещения; врачам могли заплатить образами или произведениями народного творчества за медицинскую помощь. Кто-то утверждал, что «спасал» исторические фотографии, вазы или акварели «в последнюю минуту из огня» или из «затопленного подвала». Повествования всегда следуют одним и тем же шаблонам. Границы между грабежом, корыстным использованием чужого бедственного положения и незаконной «покупкой» были очень зыбки. Очевидно, однако, что солдаты-оккупанты не осознавали неправомерности своих действий. Сам факт, что и сегодня подобные находки не редкость, подтверждает предположение, что присвоение имущества в частном порядке военнослужащими вермахта было обычным делом в годы войны. На этом фоне люди, которые возвращают награбленное, желая «привести это дело в порядок» или загладить вину за то, что натворили их «отцы» и «деды», пишут новую главу истории.

В то же время эти поступки привлекают внимание к той стороне войны, которая очень медленно осознается немецким обществом, а именно – к хищению немцами произведений искусства на оккупированных территориях Советского Союза5. Авторы книги поставили перед собой задачу показать и проанализировать эти массовые хищения на примере музеев пригородов Санкт-Петербурга – Петергофа, Царского Села, Павловска, Гатчины – и городов-музеев Новгорода и Пскова6. Но чтобы стали понятны масштабы и значение того, что там происходило, необходимо вначале несколькими штрихами очертить историческую канву.

1. СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 1918–1945 ГОДАХ

Близость в противоположностях

Вряд ли мы найдем два народа, которые считали бы себя столь близкими, как русские и немцы, и при этом с таким ожесточением сражались и убивали друг друга в двух мировых войнах. Эта связь между близостью и смертью не перестает поражать. С XVIII века философские школы одной страны оказывали влияние на интеллектуальный мир другой. Русская литература нашла свое место в немецкой, и наоборот.