Проснулась я от собственного крика. Открыла глаза, уставилась в белёный потолок. Меня все еще била крупная дрожь, стоило вспомнить ледяную свинцовую воду и испуганный взгляд Наташки.

У двери тихонько поскреблись:

– Кати? Дурной сон?

Я встала, закуталась в шаль и открыла простую деревянную дверь:

– Все хорошо, дядюшка Одэлис. Я вас разбудила?

Высокий сухопарый старик покачал головой:

– Старики спят мало, Кати. Ночь только началась, хочешь, проверим печи?

– С радостью! – закивала и вышла в коридор.

Дрожь утихла, но где-то в глубине тела я все еще мерзла. Когда течение утянуло меня под лед, решила, что уже все…

Но во мне вдруг пробудилась какая-то яростная сила. Нет, я не хотела мстить Наташке или Игнату. Они сами выбрали свой путь. Но я! Я желала жить! И я боролась, трепыхалась, рвалась к свету! А когда вырвалась – не могла поверить.

Как вместо серого канала очутилась в ледяном ручье, бегущем по дну оврага, я не знала. Руки, ноги, лицо – все замерзло так, что почти не чувствовала собственного тела. Лежала и смотрела в странное лиловое небо. Потом эта странность достучалась до сознания. Я перевернулась, встала на четвереньки и поползла. Туда, где светило солнце! Туда, где земля была теплее воды. Туда, где меня отыскал Одэлис Портэлл – старый хранитель королевского виноградника.

Он вышел за пределы шато, чтобы взглянуть, не угрожает ли его любимым лозам разлившийся в овраге ручей, а вернулся “с добычей”.

То есть со мной на руках.

Почти две недели я пролежала в постели, борясь с температурой, кашлем, насморком и слабостью. А больше всего переживая предательство самых близких людей. А потом дядюшка Одэлис, как он попросил себя называть, принес мне букетик первоцветов и сказал, что на виноградник пришла весна.

– Виноградник? – моя рука повисла в воздухе.

– Ну да. Я же королевский поставщик вина, – старик по-доброму усмехнулся в седые усы. – Сейчас у нас самая работа пойдет. Хохлы с лоз и роз снять, кусты окопать, подрезать… Я уже работникам приказал, завтра тебя на веранду вынесут, чтобы не скучала.

– Да что вы! Я и сама встану!

– Ну, сама так сама, – одобрительно покивал старик. Потом добавил: – Одежду твою странную я в сундук убрал. Не носят у нас такое. Эта комната моей жены была, погляди, что есть. Может, найдешь под себя. А потом, как дороги обсохнут, портного пригласим.

Я молча кивала. Снова вспоминая все, что узнала об этом месте в первые дни своего пребывания здесь.

Неясно как, но я угодила в другой мир. Звался он Гиллемейн. Так напугавшее меня лиловое небо бывало таким лишь на рассвете, перед дождем.

А так было привычно голубым с бледно-жёлтым солнцем, очень похожим на наше.

Впервые я вышла из комнаты в тот же день. Пока искала одежду в сундуках, поняла, что живут в этом доме хорошо. Красивые и явно дорогие ткани, вышивка, кружева – все это сочеталось с необычным для меня кроем и непонятными застежками. Разобраться помогли модные картинки, наклеенные изнутри на крышку. Одежда была необычной, напоминала старинные силуэты, взятые из разных эпох и народов. Как будто намешали разные стили. Где-то испанский, где-то французский…

Но в общем выглядело красиво и женственно.

Я надела синее платье с белой кружевной шалью сверху. Кое-как собрав волосы в пучок на затылке, выглянула в коридор. Каменный пол холодил босые ноги, обуви в сундуке не нашла. Меня пошатывало от слабости, но я упорно двигалась вперед. К солнечному свету.

Две дюжины шагов и вот я уже стою на веранде, любуясь восхитительным видом. Высокий холм весь покрыт ровными рядами лоз, а у подножия раскинулся розарий. Цветов еще нет, растения, едва освобожденные от толстых пучков соломы, выглядят скромно, но прозрачное высокое небо, яркое солнце, трели птиц и нежный аромат свежего хлеба делают этот вид почти сказочным!

– Ты уже встала Кати? Вот молодец! Марта приготовила лепешки с кунжутом, она мне не простит, если ты не позавтракаешь!

Я только улыбнулась в ответ и заняла свое место за накрытым столом. Завтракать на веранде, вдыхая свежий, удивительно чистый воздух было блаженством.

Дядюшка Одэлис трепетно заботился обо мне. Подливал молока, просил попробовать приготовленную специально для меня фруктовую пасту. Я ела и радовалась тому, что жива. Наташка, Игнат, они остались где-то там, позади. За ледяной водой канала и жаром болезни. Я чувствовала себя обновленной и не собиралась больше тосковать о прошлом. Хватит тех слез, которые я лила в подушку до сегодняшнего дня!

Дядюшка Одэлис одобрительно улыбался, ровно до тех пор, пока не заметил мои босые ноги. Ох, как он закричал! Из дома тотчас выскочил парнишка, выслушал эмоциональную речь моего спасителя и через минуту вернулся с мягкими кожаными туфельками и тонкими теплыми чулками, похожими на гольфы. Пока мужчины смущенно отвернулись, я быстро все надела, а дядюшка проворчал, что молодежь пошла уж не та, и когда-то он бы отдал дюжину лет жизни, чтобы лично надеть туфельки на ноги прекрасной синьорине!

Парнишка покраснел и убежал, а мы остались сидеть и разговаривать.

Забавно, что здесь обращались друг к другу, используя слова «синьор» и «синьорина», на испанский манер. Сначала для меня это казалось странным, а потом я привыкла и легко откликалась на «синьорину Катарину». Мне даже нравилось, как это звучало.

Синьор Портэлл рассказал, что занимает должность королевского винодела. Его семья уже много лет живет на этой земле, выращивая виноград и розы.

– Розы? Вы еще и цветы королю поставляете? – удивилась я.

– Нет, – покачал головой старик. – Розы, пряные травы и еще кое-какие ягоды нужны для производства магического вина. Его готовят только здесь, и только владелец земли знает точные рецепты. Работников тут много. Лозы требуют крепких рабочих рук, а осенью и ног. Но лишь моя семья владеет секретом.

– Магическое вино? – такого я, признаться, не ожидала. – В этом мире есть магия?

Словно исполнилась моя детская мечта, и я оказалась в сказке.

– Магия есть, но очень тонкая, – усмехнулся в ответ синьор Портэлл. – Она пропитывает землю, воду, воздух и все живое. Умелый мастер своего дела вкладывает эту магию в произведения рук, музыку или картину. И тогда эти предметы обретают волшебный флер, радующий душу. А я вкладываю эту магию в вино.

Старик хмыкнул и показал мне на кувшинчик, украшенный сургучной печатью.

– Видишь, на печати корона? Моя семья уже триста лет поставляет вино к столу монарха. Всего семь сортов, но каждый носит приставку «королевский». Вот это называется «Королевский лекарь». Тебе стоит выпить хотя бы несколько глотков…