Дверь сзади открывается и закрывается очень резко. Я успеваю только обреченно заметить, как Виктор защелкивает замок и поднимает на меня взгляд.

Пошлые звуки того, как он на пару с братом имеют Карину по-прежнему раздаются из наушников, но их перебивает голос Виктора из реальности.

— Ну как тебе?

2

За несколько недель до этого.

День с утра не задаётся. Сумка, между прочим, единственная, порвалась еще с самого утра. Пока я стою на очереди на распечатку курсовых, прямо передо мной что-то ломается в принтере и мне нужно под дождем идти до соседнего копицентра через дорогу. В общем, весь день идет насмарку и нет ощущения, что как-то запомнится кроме кучки мелких неудач.

Все меняется в тот самый момент, когда после предварительной защиты дипломов, я со своей сокурсницей и приятельницей Машей решаю зайти домой. Проходя по длинному коридору на этаже, я ощущаю стойкий запах тяжелого алкоголя.

Мысленно хмыкаю, что, вроде, алкашей среди соседей не было, а мысль, что это может быть из моей квартиры я отметаю. Мать прекратила пить уже больше двух лет и намеков на возможный срыв вроде не было.

Вроде.

Пока я не открываю дверь и первым делом замечаю приговор. Приговор в виде бутылки коньяка на нашем кухонном столике.

— Ой, может я позже зайду? — начинает лепетать Маша.

— Все нормально, — киваю я.

Нихера не нормально.

Нахожу мать в нашей комнате, она в неадекватном состоянии валяется на моем разложенном диване, даже не осилив расстояние до её половины комнаты.

— Оооо, — говорит она радостно.

— Зачем ты это сделала? — спрашиваю я холодно.

Желание развернутся, уйти, закрыть дверь и навсегда забыть о существовании этой женщины, становится слишком сильным. Как-то выживу без неё. Мешает только мысль о том, что без моих подработок она точно окажется на мусорке, а то и в гробу через месяцок.

— Зайка, Крисик, — лепечет она. — Ты не поняла, зайка. Мы богатые. Мы богатыми стали!

Качаю головой без интереса слушая этот бред.

— Эм, Кристин, там рядом с коньяком конверт лежит с письмом. Прочитаешь?

— Да мне пофиг, — хмыкаю я, думая, что делать с матерью.

— Э… Кристина, прочитай, пожалуйста, — настаивает Маша.

Я оборачиваюсь, нехотя выхватываю листок А4 в каком-то золотистом обрамлении. Первым делом, я думаю, что это письмо Нигерийского принца или какая-то лотерея. Мать развели, может даже забрали её украшения — остатки былой роскоши и напоминание о богемной и богатой жизни.

Но имя подчеркнутое жирным шрифтом заставляет меня приподнять брови в удивлении:

Малышев Юрий. Это же мой отчим.

Моя мать была моделью в своё время и когда мне было лет семь вышла замуж за бизнесмена Малышева. Потом развелась, когда мне было одиннадцать. Ничего толком не помню о том времени, кроме того, что было сытно и спокойно и я чаще сидела в большом уютном доме, а не у бабушки.

А теперь завещание. Получается, он умер? И что-то оставил мне? Очень мило с его стороны, учитывая, что моим отчимом он был четыре года и не особо уделял мне внимание.

Пробегаюсь по куче юридического текста, чтобы найти своё имя с дополнением про какую-то мелочь, которую он мне оставил. Нахожу.

Кристина Ивановна Похольчук… 50 % всего моего имущества движимого и недвижимого, акции, активов, долей.

Стоп.

Еще раз вчитываюсь. Моё имя и 50 %.

— Маш, прочитай, я не понимаю, — прошу я.

— Да я прочитала уже.

— Тут сказано?… — я даже не могу этого произнести.

— Что ты получаешь ровно половину всего имущества этого Малышева. А у него много? Квартирка есть?

Да, так, пару домов. Не в этой стране.

— Погугли, — говорю я побелевшими губами. Может он обнищал? Может это ошибка, может…

Маша копается в телефоне, пока я оглядываюсь на мать.

— Так не бывает, понимаешь? — говорю я, пытаясь достучаться до её пропитых мозгов. — Это ошибка какая-то, я не могу стать наследницей…

— Божечки, Крис! Он миллионер! — кричит Маша.

Так, деньги не профукал. А что же так? Весь в долгах и пытается их на меня свалить? Да что происходит?

— У него такие симпатичные сыновья, ты видела? — протягивает мне смартфон. На экране вижу трёх мужчин. Одному лет пятьдесят, двум около тридцати. Юрий и его сыновья, конечно же. Максим и Виктор. Максим старше, спокойнее, а Виктор все время хулиганил и шкодил. Доводил наших нянь до белого каления.

— Это Макс и Виктор. Они в завещании упомянуты? — спрашиваю я.

Маша дрожащими руками берет бумагу.

— Да, тут сказано что Макс получает 25 % и Виктор тоже 25 %. Получается, что разделено на три части, но при этом напополам между вами. То есть тобой и ними.

— Это что-то значит?

— Грубо говоря, вы не можете продать ничего если не согласуете втроем. Ну или, хотя бы вдвоем.

— Бред какой-то! Это просто бред! С чего ему так делать, Маш? Мы не виделись сколько? Лет пятнадцать! Как это возможно?! — взрываюсь я.

— Крисик, — мама хватает меня за руку и чуть сжимает. — Ну ты подумай, какой это шанс? Даже если не 50, даже 10, даже 5 процентов нам хватит с тобой до конца жизни. Крисик. Там визитка была нотариуса. Позвони.

— Позвоню, чтобы убедиться что это какой-то идиотский и позорный розыгрыш, — рычу я.

— А вдруг тебе просто повезло? — мямлет Маша.

— Глупостей не говори. Просто так такого не бывает. Здесь или ошибка или такой жесткий подвох, что можно не расхлебаться за всю жизнь.

— Не доверяешь ты миру, — говорит мама.

— Угадай, благодаря кому.

* * *

Вечером, выпроводив перевозбужденную Машу и позволив маме протрезветь, я звоню по номеру телефона на визитке.

— Добрый вечер, меня зовут Кристина Похольчук, — начинаю я, но он меня перебивает.

— Здравствуйте, очень рад вас слышать! — по голосу, кажется, что он действительно рад, и от этого становится чуть не по себе. — Отлично, что вы позвонили. У нас немного времени и полно дел. Как скоро вы сможете выехать?

— В смысле? Куда выехать?

— Очень хочу, чтобы вы приехали. И поговорили с остальными наследниками. Дело в том, — он будто чуть мнется. — Понимаете, есть две версии завещания, та, что у вас она более, ну, общественная. Есть вторая, она более скрыта от чужих глаз, но более четкая и юридически верная. Вам нужно ознакомиться именно с ней. Это не должно касаться посторонних людей.

Что-то очень странное.

— Простите, но это же, наверное, какая-то ошибка, потому что мы не виделись с моим отчимом очень много лет. И вообще не общались. С чего