— Похоже, нам тут худо будет, — обронил человек с пистолетом.

Водитель кивнул.

— К северу вроде бы еще пакостнее, — отозвался он.

В вышине над ними что-то завыло, запричитало; черные полосы расширились. Звук набрал громкость и превратился в монотонный, мерный рев.

Полосы совсем слились, и небо окутал мрак, словно беззвездной, безлунной ночью; на машину обрушились густые тучи пыли. Время от времени слышалось «дзин-н!» — это в кузов ударял обломок потяжелее.

Водитель включил дальнее освещение, вновь запустил сирену и помчался вперед. Над головой соперничали рев бури и вой сирены, а далеко на севере сполохами разливалось голубое сияние.

Тэннер докурил сигарету и получил новую. Теперь дымили все.

— А знаешь, парень, тебе повезло, что мы тебя свинтили, — усмехнулся полицейский слева. — Небось не в кайф было бы катить сквозь такую хрень?

— В кайф, — возразил Тэннер.

— Псих!

— Нет, я бы прорвался. Не впервой.

К тому времени как они добрались до Лос-Анджелеса, голубое зарево занимало полнеба. Местами оно отливало розовым и было испещрено дымно-желтыми полосками, что тянулись на юг, подобно паучьим лапам. Оглушительный рев превратился в нечто настолько осязаемое, что от него пульсировали барабанные перепонки и покалывало кожу. Когда люди вылезли из машины и двинулись от стоянки к зданию с колоннами и фризом вдоль фасада, они, даже перекрикиваясь, едва слышали друг друга.

— Повезло нам, что уже доехали! — проорал человек с пистолетом. — А ну шевелись!

Все, прибавив шагу, затопали к лестнице.

— Эй, теперь уже вот-вот шарахнет! — завопил водитель.

В тот момент, когда они въезжали на стоянку, здание напоминало ледяную скульптуру: зыбкие небесные огни играли на его поверхности, отбрасывая холодные тени. Сейчас, однако, дом казался восковым, готовым растаять, едва дохнет жаром.

Лица и руки людей словно лишились всех красок жизни.

Все торопливо одолели ступеньки, и дежурный по полицейскому управлению впустил их в небольшую дверцу справа от тяжелых металлических двойных дверей главного входа. При виде Тэннера он расстегнул кобуру, потом закрыл за пришедшими дверь и накинул цепочку.

— Куда? — спросил человек с пистолетом.

— На второй этаж. — Дежурный кивком указал на лестницу справа от входа. — Как подниметесь, поверните и топайте прямиком к Большому кабинету в конце холла.

— Спасибо.

Стены здания почти заглушали рев ветра, а лампы дневного света вернули и людям и предметам естественный облик.

Мужчины поднялись по лестнице, повернули, как им и было велено, против хода и зашагали по коридору в глубь здания. У дверей последнего кабинета вооруженный страж кивнул водителю:

— Стучи.

Открыла им женщина. Она начала что-то говорить, но, увидев Тэннера, замолкла, посторонилась и придержала дверь.

— Сюда. — Женщина пропустила их в приемную, нажала кнопку у себя на столе и в ответ на донесшееся по селектору «Да, миссис Фиск?» сообщила: — Они прибыли вместе с тем человеком, сэр.

— Пусть войдут.

Женщина подвела посетителей к обшитой темными деревянными панелями двери в глубине комнаты и распахнула ее настежь.

Они вошли. Толстяк за покрытой стеклом столешницей откинулся на спинку стула, сплетя короткие пальцы под многочисленными подбородками, и окинул посетителей взглядом серых, лишь чуть-чуть темнее его седин, глаз. Говорил толстяк тихо, с едва заметной хрипотцой.

— Садитесь, — сказал он Тэннеру, а охране и секретарше велел: — Подождите за дверью.

— Это опасный тип, мистер Дентон, сами знаете, — напомнил человек с пистолетом, когда Тэннер уселся на стул, поставленный в добрых пяти футах перед столом.

Три окна кабинета закрывали стальные ставни, и, хотя сквозь них ничего нельзя было разглядеть, легко угадывалось, какие злобные фурии караулят снаружи, — по комнате вдруг прокатился звук, подобный грому автоматной очереди.

— Знаю.

— Ладно, как-никак он в наручниках. Ствол оставить?

— У меня есть.

— Ладно. Мы будем неподалеку.

Полицейские вышли из комнаты.

Двое пристально изучали друг друга, пока дверь кабинета не закрылась. Тогда человек по имени Дентон спросил:

— Теперь все ваши дела улажены?

Второй пожал плечами.

— Как вас зовут на самом деле, прах побери? Даже в протоколах значится…

— Черт, — хмыкнул Тэннер. — Так и зовут. Я был седьмым в семье, и, когда родился, акушерка, подняв меня, спросила моего старика: «Какое имя вы хотели бы вписать в свидетельство о рождении?» А папаша возьми да и брякни в сердцах: «Черт!» — и ушел. Ну, она так и записала. По крайней мере, это рассказывал мне брат. Со своим стариканом я так и не свиделся, а стало быть, не мог уточнить. Он в тот же день дал дуба. Ну, да имя все едино правильное.

— И ваша матушка одна растила семерых?

— Нет. Через пару недель она приказала долго жить, и нас, детей, разобрала родня.

— Понятно, — кивнул Дентон. — Что ж, да будет вам известно, у вас еще есть выбор. Хотите рискнуть или нет?

— Кстати, а кто вы такой? — полюбопытствовал Тэннер.

— Секретарь департамента дорожного движения Калифорнийской державы.

— И с какого вы тут боку?

— Я координатор. С равным успехом могли назначить сюда главного врача государственной службы здравоохранения или генерального почтмейстера, но так уж вышло, что основная ответственность за исполнение лежит на мне. Я лучше всех знаю матчасть, могу оценить шансы…

— И каковы же эти самые шансы? — перебил Тэннер.

Дентон впервые опустил глаза:

— Что ж, дело рискованное…

— Покамест такую штуку проделал только тот чумовой, что рванул сюда с новостями, и он уже покойник. О каких шансах речь? Как вы их подсчитывали?

— Я знаю, — протянул Дентон, — вы считаете эту работу самоубийством, и не без оснований. Мы отправляем три машины, по два водителя в каждой. Если хоть одной удастся подъехать достаточно близко, ее радиосигнал может стать маяком для бостонцев. Вам, впрочем, как вы знаете, ехать необязательно.

— Да уж, знаю. Мне дана полная свобода провести остаток дней в тюрьме.

— Вы убили троих, и вас могли приговорить к смерти.

— Но ведь не приговорили, так о чем базар? Вот что, мистер: умирать мне неохота, но и играть в ваши игры ломает.

— Можете ехать, можете не ехать. Выбирайте. Но помните, если вы пойдете в рейс и он увенчается успехом, вам все спишут. Ступайте тогда на все четыре стороны. Более того, Калифорнийская держава возместит стоимость угнанного и разбитого вами мотоцикла, не говоря об ущербе, нанесенном полицейской машине.

— Огромное вам спасибо. — За стеной басом взвыл ветер, и грохот камней о ставни отозвался в комнате мощным стаккато.

— Вы очень хороший водитель, — через некоторое время, вновь заговорил Дентон. — Правили чуть ли не всем, что способно ездить, и даже в гонках участвовали. А когда занимались контрабандой, вы каждый месяц гоняли