У Светы вырвался хриплый вскрик. Она смотрела на отражение и не верила, что видит его. Когда раздался острожный стук в дверь, подскочила на месте и еле удержалась, чтобы не завопить.

– Светик, ты проснулась? – Степан приоткрыл дверь. – Ужин на столе. Пойдем, дорогая.

Она облизнула губы и снова поглядела в сторону кровати. Там никого не было.

Все-таки показалось! Игра теней.

Большая комната была погружена во тьму. Светильники над столом и свечи – вот и все освещение, по углам клубился мрак.

– Закуски на столе. Горячее будет через десять минут, а пока я хотел бы поднять тост за прекраснейшую из женщин, за мою обожаемую жену, которая…

Степан произносил тост, он всегда был велеречив, а у Светланы из памяти не шел черный силуэт на кровати. С чего вдруг ей стало казаться и видеться? Прежде такого не случалось.

Муж потянулся к ней, держа в руке бокал с шампанским. Они чокнулись, раздался печальный звон.

– До дна, любимая!

Света почти не пила, плохо переносила алкоголь. Поэтому, невзирая на его слова, едва пригубила и поставила бокал на место.

– Мелодия странная, – сказала Светлана.

Муж прислушался.

– Обычная, музыка как музыка, – пожал плечами он. – А что такое?

– Как будто плачет кто-то на фоне? Не слышишь?

– Нет. Ничего подобного. Постой, я другое что-то включу, раз не нравится.

Степан нажал на нужные кнопки, заиграла рок-баллада, очень известная, Свете она нравилась. Но и на сей раз поверх знакомой мелодии раздавался женский плач. Тихий, безутешный. Сердце рвалось.

– Ты вправду не слышишь? – нервно спросила Светлана. – Плачет кто-то. Женщина.

Степан дернул углом рта: чушь, бред.

– Ничего не слышу, Светик. Если музыка тебя раздражает, так и скажи. Я просто ее выключу.

Она хотела возразить, но он уже сделал это. Воцарилась тишина.

– Так лучше?

Светлана откашлялась и виновато кивнула.

– А теперь – подарок! – возвестил муж.

– Ты утром цветы подарил.

– Это было только начало.

Он жестом фокусника извлек из кармана коробочку и протянул жене.

– Открой, дорогая.

Коробка была длинная, зеленого бархата. Светлана открыла ее и увидела толстую золотую цепочку с кулоном в форме сердца. В центре сердечка мерцал алый камушек.

– В знак моей любви.

На вкус Светы кулон-сердечко был пошловат, но она постаралась улыбнуться радостно и благодарно.

– Спасибо большое. Право, не стоило.

– О чем ты говоришь, родная. Позволь, я помогу.

– Чем поможешь?

– Застегнуть, разумеется. Ты не желаешь примерить?

– Да, конечно.

Он встал у Светланы за спиной, начал возиться с застежкой. Металл холодил кожу, и это было неприятно. Какое-то змеиное прикосновение.

А потом Светлане показалось, что воздуха не хватает. Цепочка словно бы обвилась вокруг ее шеи, стала давить. Паника накрыла душной волной.

«Что со мной? Сердце? Приступ?»

Светлана вскинула руки, схватилась за шею, стала убирать ладони мужа.

– Что такое? В чем дело?

– Я… Я не… Не могу дышать!

Она нашарила цепочку, рванула с шеи, но замочек был уже застегнут.

– Убери! – прохрипела Светлана. – Убери ее!

Степан послушался, расстегнул замок, и Светлана сдернула украшение, отшвырнула прочь. Сразу стало легче, и Света, дыша полной грудью, уже сама не понимала, что на нее нашло.

Степан поднял с пола цепочку и смотрел на жену, держа золотую змейку в руке.

– Если тебе не понравилось, нужно было сказать. К чему этот спектакль?

Голос его звучал холодно.

– Прости. Пожалуйста, прости. – Она помассировала пальцами виски. – Цепочка прекрасна, дело не в этом. Что-то вроде панической атаки, я думаю. Показалось, что дыхания не хватает.

Муж встревожился, взял Свету за руку, померил пульс.

– Надо давление померить, пульс высоковат. Приедем домой, пройдешь обследование.

– Перестань, это же только один раз случилось, – запротестовала она.

– Все с чего-то начинается. У тебя сердце не очень здоровое, ты же помнишь.

– Помню.

«Ты бы раньше о моем сердце думал», – промелькнуло в голове.

– Обязательно сдашь анализы.

– Степа, пожалуйста. Забудем и вернемся к столу, хорошо?

Он убрал цепочку в футляр, супруги снова сели за стол, чувствуя некоторое смущение. Чтобы разрядить обстановку, Степан стал рассказывать бесконечные врачебные байки, Света делала вид, что они ее забавляют.

– Ты ничего не ешь.

– Все очень вкусно, – торопливо проговорила она, подцепив кончиком вилки маслину. – Ты же знаешь, я всегда мало ем.

– Поэтому такая худенькая. Я тебя за эти дни откормлю.

«Как на убой», – промелькнуло в голове.

Светлана вздохнула и почувствовала в воздухе запах гари.

– У тебя ничего не пригорело? – спросила она.

Степан вскочил с места.

– Черт, неужели… Таймер же стоит!

Он унесся к плите, Света услышала, как муж открыл духовку.

Светлана вяло ковырялась в тарелке. Степан приготовил греческий салат, разложил на тарелках зелень, мясную нарезку, несколько сортов сыра, а еще – морепродукты, которые она терпеть не могла.

«Перепутал, наверное, – раздался в ушах язвительный комментарий сестры, – немудрено!»

Свечи, до этой секунды горевшие ровно, затрепетали, точно кто-то махнул возле них рукой. Огоньки плясали и дергались, хотя ни единого дуновения ветра Светлана не ощущала. Осмотрелась, и ей показалось, что в проеме двери, ведущей в спальню, стоит человек.

– Степан! – громко сказала она, желая позвать мужа на помощь, но тот и сам уже шел к столу, неся блюдо с мясом.

– Свиная шея по-французски.

В его присутствии было спокойнее, и Светлана, набравшись храбрости, встала со стула, включила люстру. В дверном проеме было пусто. Она решительно прошла в сторону спальни, зажгла свет, осмотрелась. Никого.

– Светик, – позвал Степан. – Ищешь кого-то?

Она закрыла дверь в спальню и вернулась за стол.

– Прости. Мне всего лишь показалось кое-что.

Степан раскладывал мясо по тарелкам.

– Позволь за тобой поухаживать. У меня созрел тост под горячее.

Она вымученно улыбнулась. Сердце все еще колотилось. Запах гари усилился.

– Итак, мне хотелось бы выпить за…

– Так свинина все же пригорела? – перебила мужа Света.

Он умолк и нахмурился.

– Нет, с ней все в порядке, сама смотри. Или ты уверена, что я ничего толком сделать не в состоянии, даже дурацкое мясо запечь?

– Я этого не говорила, но запах! Ты не чувствуешь? Горелым пахнет.

Степан поставил бокал на стол.

– Послушай, я не понимаю, зачем ты это делаешь. Я стараюсь. Стараюсь, как могу! А ты нарочно придираешься: то музыка не та, то цепочка душит, то гарью несет.

– Я ничего не делаю! – возмутилась Света. – И тоже стараюсь, кстати. Думаешь, мне легко все забыть и делать вид, будто ничего не было?

– Мы же договорились не вспоминать! Ты меня до пенсии собираешься притыкать моим проступком?

– Проступком! Слово-то какое нашел!

– Но