талант? […] Родился ли из отважного командира Павлова полководец Павлов?»[5]. Действительно, в личности Павлова как в капле воды отразилась Красная армия 1941 г. Он был одним из многочисленных командующих, быстро выдвинувшихся на волне роста Красной армии и, не будем греха таить, освобождения высших командных должностей из-за репрессий. Версия о недостаточной подготовленности стремительно выдвинувшегося человека была одной из самых простых и понятных.

Однако поиски причины катастрофы на ниве психоанализа имели один существенный изъян. Было совершенно неочевидно, что простая замена персонажа могла изменить ход драмы. Словно тезис о том, что Западный фронт теоретически и практически мог устоять под ударом немцев, не требовал никаких доказательств. Какую-то роль в такой постановке вопроса, разумеется, сыграл сам итог боевых действий на советско-германском фронте — флаг над Рейхстагом. Точно так же превосходство Красной армии и Западного фронта, в частности над противником в некоторых типах военной техники (танки, самолеты), работало на версию «командиры предали», точнее, «неопытные выдвиженцы облажались». А если бы не они, то танковая группа Гудериана сгорела бы в полном составе где-нибудь под Барановичами. От конкретных рецептов счастья предпочитают при этом уклоняться, ограничиваясь общими словами типа «надо было Т-34 и КВ поставить в засады, как Катуков под Мценском».

Даже простой встречный вопрос «где будем засады организовывать?» ставит в тупик. Ответ «на пути танковых полчищ Гота и Гудериана» повисает в воздухе, так как Павлову, очевидно, нужно было заранее знать, где именно эти полчища будут наступать. Задача обороны Белоруссии кажется нам простой, когда мы смотрим на карту из многотомника советских времен, на которой уже четко обозначены направления ударов противника. Для того чтобы влезть в шкуру Павлова, нужно сначала уяснить себе, что многотомника хрущевских времен у него под рукой не было и свежих донесений от Штирлица из Берлина он не получал. Поэтому, чтобы его судить, имеет смысл хотя бы представить себя на месте командующего фронтом в июне 1941 г.

Есть в отношении 1941 г. также еще один странный стереотип. В приказах по итогам неудачных операций командиров и командующих Красной армии ругали за плохую организацию разведки, связи, ввод подразделений в бой по частям, распыление сил и тому подобные промахи. Соответственно ввод в оборот этих документов привел к весьма своеобразному результату. Вермахт, то есть удачливый противник советских войск, в 1941 г. естественным образом становился идеальной военной машиной. Казалось, что немцы двигаются в идеальном порядке, их разведка и связь работают с точностью морского хронографа и на все случаи жизни у них оказывается план действий. Отсюда один шаг до следующего, казалось бы, логичного вывода: немцы побеждали летом 1941 г. прежде всего ввиду своего качественного превосходства, нежели количественных показателей. Однако изучение немецких документов отнюдь не подтверждает эту версию. Выясняется, что сплошь и рядом немецкие дивизии, а то и корпуса действовали почти вслепую, имея весьма туманное представление о находящемся по другую сторону фронта противнике. Связь, в том числе по радио, пропадала на многие часы, и командование танковой группы могло по полдня пребывать в неизвестности относительно положения тех или иных ее подразделений. Принимаемые немецкими генералами решения также оказываются далеко не безупречными при ближайшем рассмотрении. Вместе с тем все это делает противника более живым, непохожим на размеренно двигающуюся механическую куклу.

На мой взгляд, здесь просто не нужно ставить телегу впереди лошади. Приказы Ставки, фронтов и армий об улучшении разведки, связи и прочего отдавались для того, чтобы увеличить эффективность действий войск. Они никоим образом не означали, что даже максимально возможное улучшение всего этого давало шанс на успех в тех условиях, в которых оказалась Красная армия в 1941 г. Разведка, связь лучшего качества, конечно, могли положительно повлиять на ситуацию, но в большинстве случаев совершенно неочевидно, что они бы радикальным образом изменили результаты боестолкновений войск сторон. В лучшем случае те или иные советские части и соединения могли точно знать имена своих палачей, т. е. нумерацию противостоящих немецких частей и соединений. Однако само по себе знание имени палача отнюдь не избавляет от неизбежной казни. Как мы увидим далее, с выяснением имен палачей было порой не так уж плохо. Но это мало помогало в изменении судьбы оказавшихся под угрозой окружения войск.

Осложнялась задача выяснения правды о первом поражении Красной армии недостатком свидетельских показаний. Как со стороны защиты, так и со стороны обвинения. В 1960-х годах, когда возник интерес общества к событиям войны, многие участим боев в Белоруссии уже были мертвы. Причем речь идет в первую очередь о лицах, принимавших решения, как говорят на Западе — decision maker-ax. Многие рядовые участники, конечно, были еще живы. Но для них происходившее чаще всего было маловразумительной мешаниной маршей, боев и отходов. Как ввиду недостатка знаний с содержании приказов их частям и соединений, так и ввиду недостатка знаний по оперативным вопросам. Обладавшее нужными знаниями командование фронта было расстреляно. От Павлова остались престранные, но далеко не исчерпывающие показания в НКВД. Оба командующих окруженными под Белостоком и Минском армиями не оставили даже воспоминаний. Командующий 10-й армией К. Д. Голубев умер в 1958 г., командующий 3-й армией В. И. Кузнецов — в 1964 г. Оба командира танковых дивизий сильнейшего на Западном фронте 6-го мехкорпуса до 1960-х не дожили Один погиб в бою в Крыму, второй — после войны в тюрьме. Документы же многих частей и соединений попросту не сохранились в аду окружения. Поэтому, как говорил известный юморист, «начальника транспортного цеха» мы так и не услышали. Осталось довольствоваться обидным «без всякого сопротивления» из уст харизматичного генсека.

Со свидетельскими показаниям со стороны немцев также имелись серьезные проблемы. Ассортимент переводимых в СССР материалов был достаточно узок. К тому же, как мы увидим далее, мемуары давали сильно приглаженную и далеко не во всем соответствующую реальному положению дел версию событий. Немецкие документы же были практически недоступны как исследователям, так и широкой публике. Все это сформировало целый ряд стереотипов о тогдашних событиях.

Одним словом, на современном уровне исторического знания судьба Западного фронта летом 1941 г. требует вдумчивого исследования. Ответы на многие вопросы оказываются не так очевидны, как может показаться. Автор не претендует на всеобъемлющее и исчерпывающее описание событий в Белоруссии летом 1941 г. Масштаб и размах боевых действий был таков, что даже общее их описание потянет на книгу объемом с «Войну и мир». Однако я постарался остановиться на большинстве ключевых событий и дать картину, позволяющую понять механизм и основные линии развития боевых действий.

Глава 1

Хищник: Группа армий «Центр»