— Выделит, — быстро кивнул тот.

Представитель РКИД шумно вздохнул и указал на заокеанских соискателей.

— И кто им это всё разъяснит?

— Что значит — кто? — удивился я. — А переводчик ваш где?

— Спёкся.

— Ну ладно, а сами вы?..

Молодой человек лишь развёл руками, и этот красноречивый жест меня нисколько не порадовал. Увы, деваться было некуда, я отошёл от пропускного пункта и поднял над головой руку, привлекая к себе внимание иностранцев.

— Господа! Кто у вас старший? Директор! Шеф! Босс!

Вроде бы меня даже поняли. Подошёл плечистый молодой человек в щегольском костюме и чуть сдвинутой набекрень шляпе, протараторил что-то по-айлийски. Я не разобрал ни единого слова и попросил повторить медленней, тогда худо-бедно удалось преодолеть языковой барьер. Требование сдать оружие заокеанских гостей в восторг ожидаемо не привело, но всё же это были работники частного агентства, а не сотрудники Бюро расследований или служащие Госдепартамента — пусть и не сразу, но мы согласовали детали и ударили по рукам.

Леонид принёс несколько мешков и пломбир, чиновник комиссариата иностранных дел занялся составлением описи, а старшина взялся принимать у соискателей кастеты, выкидные ножи и огнестрельное оружие. Те самостоятельно разряжали пистолеты и револьверы, начальнику караула оставалось лишь проверять их и передавать подчинённому, который закреплял проволочками бумажные ярлыки.

Контролировал процесс разоружения прикреплённый к вохровцам аналитик, а на мою долю выпало урегулирование изредка возникавших случаев недопонимания. Словарного запаса катастрофически не хватало, я взмок и сто раз успел пожалеть, что опрокинул за обедом пару рюмок. Казалось бы — всего-то сорок грамм настойки на грудь принял, а ясность мысли уже не та, ещё и приступ косноязычия одолел. Едва ли не на пальцах изъясняться приходилось.

На оружие я особого внимания не обращал, лишь в самом конце заинтересовался курносым револьвером, когда приметил очень уж длинные патроны к нему.

— Какой калибр? — поинтересовался я у владельца.

В ответ прозвучало «магнум» и «три — пятьдесят семь», пришлось глянуть на донце гильзы. Калибр оказался триста пятьдесят седьмой — как понял, обозначали эти цифры тысячные доли дюйма. Я взвесил револьвер в руке и справился об энергии пули. Хитроватого вида молодой человек сдвинул на затылок кепку и озадаченно поскрёб лоб, но всё же сумел ответить. Тогда уже пришла моя очередь недоумённо хмуриться.

По способности прошивать кинетические экраны револьвер не уступал нашим ТТ. И это — револьвер! Не оторвёт пальцы, если вдруг патроны из-за энергетического воздействия сдетонируют!

Я поцокал языком и уточнил:

— Служебный?

Типчик покачал головой.

— Личный, — сказал он, потянул носом воздух и в свою очередь что-то спросил.

Не будь я наслышан о кое-каких реалиях заокеанской жизни, вопроса бы точно не понял, а так угадал его смысл и кивнул.

— Сухой закон, да, — подтвердил я и положил револьвер на стол, но молодой человек меня придержал.

— Купи, — указал он на оружие.

— Сколько? — справился я о цене, хоть и следовало бы для начала разыграть неуверенность.

Соискатель назвал цену в долларах; я для удобства подсчётов скинул с курса тридцать копеек и просто умножил озвученную цифру на пять, но даже так результат заставил досадливо поморщиться.

Дорого, зараза!

Иностранец всё верно угадал по моему лицу, чуть подался вперёд и негромко, но предельно чётко произнёс:

— Водка!

Я смерил его пристальным взглядом, попросил:

— Один момент! — и убежал со двора.

Леонид занимался распределением по врачам тех, кто уже сдал оружие, я перехватил его в вестибюле и спросил:

— У соискателей есть прямые противопоказания к употреблению алкоголя?

— Да нет, просто не нужно им это. Молодые же, пить не умеют!

— Да не о наших оболтусах речь! Ты скажи: с препаратами алкоголь нормально сочетается?

— Да какие там препараты? — фыркнул Леонид. — До инициации всех самое большее травяными настоями поить будут. Даже кузнечики пока противопоказаны. — Но он тут же насторожился. — Постой! Ты же не собираешься спаивать иностранцев⁈

— Просто хлебосольство проявлю, — улыбнулся я. — Вот что… Выдели мне литр спирта медицинского, пожалуй. И заявку на списание подготовь. Я позже у Звонаря её подпишу.

У Леонида глаза на лоб полезли.

— Петя, ты с дуба рухнул?

— А что такого? У них там сухой закон за океаном, и то они выпивать умудряются! У нас и подавно спиртное найдут.

Леонид покачал головой.

— Не аргумент!

Я тяжело вздохнул.

— Лёня, поверь на слово: так надо. Не заставляй меня через Звонаря этот вопрос решать — он всё согласует, но я его сейчас дольше искать буду! И насчёт списания не сомневайся: сегодня до отъезда все бумаги оформлю.

— Ты понимаешь, в какое положение меня ставишь? Это же нарушение режима!

— Да брось! Я сам всё сделаю, тебя с этим литром никто не свяжет. Его просто спишут. Хочешь — в другую тару перелей! Ты пойми: мне с людьми как-то контакт налаживать надо! Вот случится что — сам же и попросишь на них повлиять! А как я повлияю, скажи? Знаешь же эту публику: ты — мне, я — тебе, иначе с ними никак!

Леонид вздохнул.

— Один литр. Один раз. И больше я не хочу ничего об этом слышать!

Я решил ковать железо пока горячо и потянул его к лестнице.

— Пошли, пошли, пошли! Не тормози процесс международного общения!

За литр медицинского спирта я содрал с заокеанского соискателя четвертной — взял как за две бутылки хорошей водки в ресторане. Ещё и на револьвер скидку выбил и две пачки патронов к нему дополнительно получил, но пришлось пойти на уступки и самому: за время моего отсутствия ушлый тип успел подбить на продажу оружия ещё и своего товарища. Отказываться от второго револьвера я не стал, незаметно передал соискателю убранную в бумажный пакет ёмкость со спиртом и уже в открытую вручил деньги, а за второй пообещал расплатиться до конца недели в свой следующий приезд на Кордон.

Впрочем, одной лишь устной договорённостью дело не ограничилось: я набросал обязательство об окончательном расчёте, а мои контрагенты поставили свои автографы под актами о передаче оружия. Старшина начал было отнекиваться, но в итоге всё же согласился заверить купчую, чтобы при регистрации револьверов мне не пришлось ничего доказывать в комендатуре.

Ну а дальше прибежала медсестра, и я отправился разбираться с очередным случаем недопонимания. Следующие четыре часа бегал от кабинета к кабинету, то