количества заключенных. При обнаружение месторождения гифтония, так называемого «гифтонового яйца», все кто работают в этот момент в шахте, могут претендовать на огромную премию. Даже те, кто к этой находке не имеют никакого отношения. Получают премию только те, кто выходит живым из шахты. Поэтому начинается резня. Все убивают друг друга, пока не остается один человек или два. Полиция признает это самообороной. Власти хотели уже давно отменить этот варварский обычай, но против этого уже вступали сами шахтеры. Будучи весьма суеверными людьми, он боялись, что и так редкие открытия гифтоновых яиц, вообще прекратятся. Погибших они считали жертвами подземным богам.

Так вот, благодаря особой чувствительности Генри к запахам, он и отец уже накануне вскрытия яйца, знали об этом. Поэтому на следующий день они пришли на смену подготовленными. Взяли приборы ночного видения, боевые ножи и кевларовые анти ножевые жилеты, нарукавники и наколенники. Голову хорошо защищали и шахтерские каски. Когда бур их горного комбайна Марк 7, врезался в скорлупу яйца, раздался автоматический вой сирены, возвестившей об открытии нового месторождения. Погас свет, и началась бойня.

Через 12 часов из шахты, где в начале смены работали 73 горняка, вышли отец и Генри, залитые кровью с ног до головы. Экспресс анализ крови на их ножах показал, что на ножах отца была кровь 22 человек, а ножах Генри кровь 18 человек. Остальные поубивали друг друга сами. Трупы горняков вытаскивали из шахты три дня. Первая гифтоновая гонка за последние пятьдесят лет потрясла всю планету, количество жертв поражало, и снова поднялся вопрос о ее отмене.

А мужчиной Генри стал в 13 лет, благодаря красивой молодой развеселой учетчицы, работавшей на шахте отца, которой он помог донести домой тяжелую сумку.

Вспоминая об этом, Генри не заметил как дошел до своего лицея. Войдя во двор лицея он остановился у ворот поджидая Яну. Во дворе стояли группками его однокашники и лицеисты, из других классов ожидая начала занятий. Май выдался в этом году теплым, и никто не хотел сидеть в помещении. Увидев Генри, все стали шептаться между собой, хихикать, погладывая на него. И Генри понял, что слухи о его «подвиге» в борделе уже всем известны.

Наконец во двор вошла Яна. Во дворе лицея повисла мертвая тишина. Генри подошел к ней и попытался оправдаться, но не успел.

— Бахх, — Яна дала ему пощечину с левой руки, — Это тебе за бордель, кобелина, — сказала она.

— Бахх, — прилетела пощечина с правой руки, — это тебе за восемь потаскух, которых ты там отодрал, распутник!

— Бахх, — снова прилетела с левой руки, — это тебя за шесть часов в течении которых ты их трахал, развратник!

— Бахх, — снова прилетело справой руки, — а это тебе за почетную доску, которую повесили в бордели в твою честь за твои постельные подвиги, потаскун!

— А теперь Генри Валент, Мастер Горной Гильдии, слушай меня внимательно, — Яна вся кипела от возмущения, — Что бы ты ко мне даже на метр не приближался, грязный слатолюбец и похотливое животное, между нами все кончено! А вот тебе за то, что я одна провела твой День Рождения! И она хотела снова залепить пощечину Генри. Но он перехватил ее руку и сжав ее предплечье, глухо сказал:

— Довольно Яна. Я виноват, но я не боксерская груша.

— Подлец и негодяй! — кричала Яна в слезах, — Я все понимаю, традиция, обычай. Ты что не мог зайти к шлюхе в комнату, посидеть там полчаса и выйти? Не трогая эту уличную девку, и не прикасаясь к ней? Тебе обязательно нужно было устроить трах марафон? Драть этих мерзких потаскух, так что бы они орали на весь квартал? Опозорить меня на весь город!? Теперь все говорят, что я фригидное бревно! А мы с тобой даже не спали еще! Отпусти мою руку, мне больно! Грязное животное!

— Бахх, — по спине Генри что то стукнуло. Он отпустил руку Яны, обернулся и увидел свою младшую сестру Раю, подружку Яны, которая стукнула его ранцем по спине.

— Немедленно отпусти Яну, — грозно сказала сестренка, — Смотри, какой синяк ты ей поставил!

На руке Яны отпечатались красным пальцы Генри, которые быстро наливались, синим цветом.

— Яночка, прости меня, пожалуйста! — взмолился Генри.

— Простить? Тебя? После всего, что ты натворил? Да никогда! — и Яна с Раей стали бить Генри ранцами по голове и спине. Генри отступая, прикрывался руками. Зная репутацию Генри, как отъявленного бандита, и убийцу, весь двор хохотал. Девушки подбадривали подружек, крича, что этому кобелю нужно еще добавить. Избиение прервал первый звонок, после которого, уставшие Яна и Рая, взявшись за руки, высоко и гордо поняв носики, пошли в свой учебный класс. Генри поплелся за ними. Яна и Рая были на год младше Генри. Они учились в первом лицеистском классе, а он во втором. Третий был выпускным.

В классе Генри все ребята поздравляли его с таким успехом в борделе, а девушки с осуждением качали головой.

После занятий, Генри пытался проводить Яну домой, как обычно он это делал. Но она прошла мимо него, делая вид, что его вообще не существует. Рая, шедшая с ней, знаками показала Генри, чтобы он не подходил.

Вечером Рая рассказа Генри, что Яна очень обиделась, и что ему придется немало потрудится, что бы вернуть ее благорасположение. И что бы он ни коем случае, не стал принимать ухаживания других девушек, которые увидев их размолвку уже были на низком старте, чтобы вступить в борьбу за него. Но что она все равно любит его, паразита и бабника. Короче, она решила месяц его держать на карантине.

— Целый месяц? Так уже каникулы начнутся, — огорчился Генри.

— Нужно было головой думать, а не штанами, — язвительно заметила сестренка. — терпи и страдай, да так, чтобы все и она это видели.

— И как я должен страдать? Я не умею.

— Нет, ну вы мужики, просто какие-то бараны! Как страдать? Ходи весь несчастный, обедай в столовой без аппетита. А то стучишь ложкой, как мотоцикл без глушителя, в коридоре слышно! Я скажу ей, что ты лежишь вечерами на кровати и плачешь!

— Плачу? Я? Да кто в это поверит?

— Да, с плачем это перебор. Такой бесчувственный крокодил как ты, плачешь если только кого то съест, — озадаченно сказала Рая, — О! Я