Младший брат стал бояться её. Когда он видел куклу, сидевшую где-нибудь под столом, то сразу начинал орать:

— Серега, убери свою страшилу отсюда!

Мать с отцом тоже не жаловали странную игрушку. Отец, заметив куклу, нередко пинал её, ворча, что девчонок нет, а кукол полон дом. Но стоило только ей исчезнуть с наших глаз — все дружно забывали о ней.

Лишь между нами — мной и куклой — установилась связь. Просыпаясь, я частенько скидывал её со своей подушки, а когда долго не видел, то начинал испытывать дискомфорт.

Шли годы. Мы росли, родители старели. Я закончил десятый класс и собирался ехать в город — поступать в институт. В это время отец перешёл на работу в райцентр, и ему дали там квартиру в новеньком двухквартирном брусовом доме.

Этот переезд до сих пор помнится мне как одно из счастливейших впечатлений детства, несмотря на сильнейшее потрясение, которое я тогда испытал.

Для перевозки вещей пришлось дважды ездить на стареньком бортовом ГАЗ-51, который отец взял на новой работе. Весь деревенский скарб (вещи тогда не выбрасывались) перевезти за один раз не удалось.

— Ничего, тяжёлое перевезли. Все остатки привезём на мотоцикле. Вон Серёге делать нечего, пусть поездит, — успокоил отец встревоженную мать.

Новый дом, атмосфера переезда, скорый отъезд в манящий город — все это переполняло меня. Дополнительная радость — целый день погонять на мотоцикле, ездить на котором отец разрешал очень редко.

Лихо проскочив по родной улице, я подрулил прямо к калитке. У ворот, на земле, лежала брошенная кукла.

Весь этот переезд был для меня рубежом, за которым я оставлял старый дом, школу, друзей с нашей улицы, а по большому счёту — детство. Одиноко лежавшая на земле игрушка в этот момент показалась мне олицетворением всего того старого, изношенного и надоевшего, что я должен был отринуть, вступая в новый, красивый мир.

Подняв, я обтер её и занёс в опустевшую избу. Окна без занавесок выглядели неприятно и неуютно. Согнув кукле ножки, я усадил её на подоконник, выходившего на улицу, окна. Потом в последний раз обошёл пустой дом и отправился проверить избушку и сарай. Ничего такого, за чем стоило бы ещё приезжать, не осталось.

Повесив на все двери замки, я накрыл тряпки, лежавшие в люльке, брезентом и завёл мотоцикл. Усевшись в седло, в последний раз оглянулся на кажущуюся теперь такой маленькой избу. Куклы в окне не было. «Упала», — с грустью подумал я и, газанув, тронулся с места.

Длинный летний день заканчивался, когда я подъехал к новому дому. Открыв большие ворота, я загнал мотоцикл во двор. Вокруг тут и там лежали вещи, не нашедшие ещё места в новом доме. Из открытых настежь дверей доносился вкусный запах жареного мяса: родители решили отпраздновать переезд.

Я поспешил разобрать привезённые вещи и когда поднял узел с тряпками, оттуда выскользнула кукла.

— Да что ты! Всю жизнь, что ли, будешь за мной гоняться! — злость захлестнула меня. Казалось, то, что я оставил навсегда, вновь настигло меня: — Всё! Сожгу на хрен!

В тот момент я действительно был способен на подобное. Я думаю, кукла почувствовала это. Она вдруг вскочила и быстро-быстро, не по-человечески перебирая негнущимися ногами, побежала. Огибая разбросанные вещи, она неслась прямо в открытые двери. Руки во время движения не двигались, оставаясь разведёнными в стороны.

Сейчас я уже не помню, чего в тот момент во мне было больше — удивления или страха. Точно помню, что было осознание того, что я всегда подспудно ждал этого — однажды она оживёт.

Выйдя из ступора, я тоже рванул в дом. Отец с братом уже сидели за столом, а мать ещё возилась у плиты.

— Где она?! Куда она делась?!

Все непонимающе смотрели на меня.

— Чё орешь? С ума сошел? — отец даже перестал нарезать хлеб.

— Кукла! Кукла сюда забежала! Неужели вы не видели?

— Какая кукла?

— Ну, та! Наша!

— Не было здесь никого. Никакой куклы, — мать подошла ко мне и приложила руку ко лбу: — Ты сегодня весь день голоухий, на этом мотоцикле. Продуло тебя.

— Да вы что? Ведь только забежала!

Не веря им, я пошёл по комнатам, заглядывая во все углы. Я никого не нашёл. Весь вечер я время от времени поднимался и вновь обходил дом, не в силах успокоиться.

А ночью мне стало плохо. Несколько суток я был на грани. Температура поднималась почти до сорока градусов. Внезапная ангина. Я бредил. Как рассказывала потом мать, я всё время рвался искать кого-то.

Утром — не знаю, на какой день — я проснулся ослабевший и лёгкий. Над головой был потолок с незнакомыми трещинками. Почувствовав, что кто-то смотрит на меня, я повернул голову. В дверях комнаты стоял брат. Он улыбнулся:

— Живой?

В ответ я попробовал кивнуть в знак согласия.

— Не шевелись. Потом, когда встанешь, посмотри вот сюда, под койку, — сказал он и показал в угол между моей кроватью и печкой.

Как только я смог сам вставать с постели, я сполз на пол и, встав на колени, заглянул под кровать. В самом углу, в половице, была пропилена дыра. Всё правильно: подполье, где хранится картошка, должно проветриваться.

Вот куда она убежала. Мне стало легче. Значит, все произошло на самом деле.

Больше я её никогда не видел.

В конце лета я уехал поступать. Не поступил. Вернулся домой, но ненадолго — осенью меня забрали в армию.

Опять же осенью, но уже через два года, демобилизовался. После радостной встречи я осторожно спросил про куклу. К моему удивлению, даже брат, который когда-то так её боялся, не понял, про что я спрашиваю.

Всё, связанное с ней, совершенно исчезло из памяти моих родных. Эта тайна нашего дома теперь принадлежала только мне. Не проведя дома и месяца, я уехал с другом на БАМ (была в то время такая всесоюзная стройка). Началась моя взрослая жизнь.

Первые годы, приезжая домой в отпуск, я сразу заглядывал под кровать — дыра на месте? Вечером, когда никто не видел, я опускался возле неё на колени и мысленно звал игрушечное создание.

Всё напрасно. Думаю, когда я захотел уничтожить её, хрупкая связь между нами оборвалась.

Жизнь продолжалась. Я женился. Одна за другой у меня родились две дочери. Когда они подросли, я рассказал им про куклу. Приезжая к бабушке, они приставали к ней с просьбой показать игрушку. Мать отмахивалась: дескать, вы больше слушайте вашего папашу, он ещё и не такое расскажет.

Трагически погиб мой младший брат. Приехав на похороны, я,