Доктор внимательно меня выслушала и осмотрела, сказала, что по ее части все в порядке, и назначила обследование и анализы. В общем, я оставила в этой клинике кучу денег и получила бумажку, в которой было написано, что я здорова и не беременна. Тошнота по утрам, однако, продолжалась с завидным постоянством. Свекровь бесконечно приставала с расспросами, и даже моя справка ее не слишком успокоила.

Если бы она знала, как страстно я не хочу ребенка от ее сына, она бы так не изводилась.

Я продолжала теряться в догадках, что это на меня нашло, пока в один прекрасный день меня не осенило: все дело в муже. В самом деле, глупо было бы думать, что так на меня действует обычная еда. Ну, ненавижу я манную кашу, так ведь не ем же ее! И ежедневно перед моими глазами проходит множество различных продуктов разной степени привлекательности и свежести. Именно проходит, то есть непрерывно движется по ленте транспортера.

Я работаю кассиршей в продуктовом магазине. Не в большом супермаркете, где порядка и чистоты побольше, а в обычном сетевом магазине. Ходят к нам пенсионеры и вообще небогатые люди, ошибочно думая, что у нас дешевле. Может, конечно, и дешевле, но качество гораздо хуже.

Вот вчера одна бабуся взяла с полки рваный пакет с сахарным песком, да еще и разбила туда банку с томатным соусом. Все это оказалось возле моей кассы, так я и глазом не моргнула!

Рядом с нашим магазином находится «Макдоналдс», и я спокойно отношусь к запаху сомнительных подгорелых котлет – привыкла уже. Так что еда была ни при чем, все дело в муже. А тошнило меня именно за завтраком потому, что к совместному нашему ужину я приползаю настолько усталая, что мне уже все до лампочки – как он там ест, о чем разговаривает с мамашей…

Со временем я научилась успешно сдерживать позывы тошноты, в таких случаях помогают лимон или клюква. В общем, если у Ленки Соловьевой идиосинкразия на кипяченое молоко, то у меня – на собственного мужа.

Вы спросите, отчего я не пытаюсь устранить источник раздражения? Казалось бы, чего проще – если видеть его не можешь, тошнит тебя от него, наружу выворачивает, а детей у вас нет, так разойдитесь красиво, и дело с концом!

А куда мне деваться? Снимать квартиру? С моей зарплатой кассирши это нереально. Или же разменивать эту вот, где мы живем с мужем и свекровью?

Но тут все не так просто. Точнее, все сложно. А с моей невезучестью и глупостью почти невозможно. Да что там «почти» – совсем никак.

Я повернулась к свекрови спиной и допила чай с лимоном.

– Тонечка, ты не опоздаешь? – спросила она. – Витюша-то не торопится сегодня…

Можно подумать, что когда-нибудь торопится! Сам хвастался, что ходит только ко второй паре, с завучем воевал, но своего добился. А сейчас лето, экзамены, так что он вообще не каждый день в свою школу таскался. Репетиторством не занимался из принципа, говорил, что настолько хорошо объясняет материал, что не понять его может только полный дурак, а такому и репетиторство не поможет. Ну, теперь школьники пошли продвинутые, все экзаменационные задания из Интернета скачают.

Ладно, меня от этих школьных терминов тоже тошнит. И от сладкого голоса свекрови. Ишь как выпевает: сыночек, Витюша, а то еще: Витеночек! Вообще-то его зовут Виталий. Мамаши двоечников так и спрашивают по телефону: «Можно Виталия Евгеньевича?» Ненавижу.

Самое главное, что ненавидеть и злиться можно в данном случае только на себя, потому что по большому счету муж ничего плохого мне не сделал. Хорошего, кстати, тоже, но это вопрос субъективный, здесь у каждого свое мнение. Его мамаша убеждена, что само присутствие ее сына в моей жизни уже должно меня радовать до колик в животе. Или до тошноты.

Усилием воли я отогнала от себя эти мысли, потому что они приведут только к тому, что я и вправду опоздаю на работу. А менеджер Зойка такая стерва, выдумала систему штрафов, за каждые пять минут опоздания снимает проценты с премии.

Не подумайте, что все это время я стояла столбом и занималась самокопанием. Нет, я успела между делом одеться и накраситься, торопливо всунула ноги в босоножки и выскочила из дома. Только на лестнице услышала, как капли дождя стучат по металлическому подоконнику, и вернулась за зонтиком. Хотела надеть кроссовки, но сообразила, что на мне юбка; в общем, пока искала джинсы, да еще шнурок запутался… Время катастрофически поджимало, я бегом спустилась по лестнице и налетела на почтальоншу.

– Девушка, вы ведь из двенадцатой квартиры? – спросила она, исподлобья разглядывая меня.

– Ну да! – я застыла на пороге.

– Гусакова А. А. – это, случайно, не вы? – она смотрела с непонятным недоверием.

– Ну, я… – нетерпеливо повторила я. – А в чем дело?

– Это вы, значит, к Шерстоуховым въехали, – констатировала она.

Шерстоуховы – это мой муж и свекровь. Когда я выходила замуж за Виталия, решила не менять фамилию, не нравилась она мне. Свекровь согласилась, и только потом я поняла почему.

– Соседка их, значит, будете… – не отставала почтальонша.

Въехала я в двенадцатую квартиру почти два года назад и теперь уже не соседка, а жена, член, можно сказать, семьи. А почтальонша про это не знает, потому что писем мне никто не пишет и газет я не получаю. И посылок мне никто не шлет.

– Слушайте, я на работу опаздываю! – не выдержала я. – Что вы хотели-то?

– Я-то ничего не хотела, – мгновенно обидевшись, сказала почтальонша, – а вам, между прочим, письмо пришло, заказное. А если вы и взять его не хотите, так я тогда извещение в ящик опущу, а вы сами в отделение наше приходите.

– Ой, мне некогда! – вскричала я. – Давайте сейчас!

– А я не нанималась письма заказные просто так носить, – тетка вошла в раж, – ноги отваливаются!

Я поняла все правильно и полезла за кошельком. Почтальонша выдала мне желтый конверт с напечатанным адресом. Все верно: Казанская улица, дом пять, квартира двенадцать, Гусаковой А. А.

Вместо обратного адреса стоял смазанный штамп, я разглядела только слово «нотариус».

Запихивая конверт в сумку, я посмотрела на часы и охнула – теперь я точно опоздаю!

Маршрутка ушла, пришлось ехать на автобусе, и народ так давился, что нечего было и думать достать из сумки конверт. Я плотно прижала сумку к груди и на всякий случай волком зыркнула на мужичка с бегающими глазками, отиравшегося рядом.

– Девушка, – тотчас закричал он, – вы что это