Они подошли к раздвижным дверям корпуса, куда не спеша стекались другие обитатели «Атараксии». Герман с удивлением отметил, насколько разительно отличались их физиономии от лиц людей, которых он привык видеть в городе: нахмуренные брови, тяжелые взгляды, сжатые в нить губы. Неужели и он последние недели ходил с такой же угрюмой миной?

— Как и все новоприбывшие, вначале вы пройдете первичное введение в программу Коррекции, — сообщил спутник Германа, пропуская его в помещение. — Наши ассистенты вам помогут.

Корректор махнул рукой на прощание и оставил Германа в компании других пациентов в обширном зале со множеством кресел, возле которых высились стойки с инфузоматами и переплетенными проводами. Ряды кресел были обращены к огромному панорамному окну; за ним убегали вдаль лавандовые поля под лазурным безоблачным небом.

К Герману подошел Ассистент — моложавый мужчина с беззаботной улыбкой на румяном лице — и жестом указал на кресло.

— Устраивайтесь поудобнее, — сказал он.

Кожаная обивка приятно холодила кожу, и Герман постарался расслабиться, ощущая, как кресло автоматически принимает удобную для него форму. В конце концов, он добровольно пришел в центр Коррекции, чтобы избавиться от разъедающей душу тоски, так почему бы не довериться знающим свое дело специалистам? Селекция совершила в его случае сбой, но уже через месяц он вернется в общество прежним — умиротворенным и безмятежным.

Герман не успел развить мысль: локтевой сгиб левой руки кольнуло, и тонкая игла вошла в вену.

— Мы начнем пробный курс инъекционной терапии прямо сейчас, — сообщил Ассистент, нажимая кнопки на инфузомате.

Лиловая жидкость из флакона, висевшего на стойке, заструилась по прозрачной трубке и спустя мгновение, проскочив по игле, влилась в кровоток. Герман замер в предвкушении эффекта: накроет ли его волной эйфории, или же он просто превратится в зомби?

Ассистент, заметив растерянность Германа, пояснил:

— Не стоит ожидать мгновенного результата. Коррекция — это комплексный метод, поэтому сегодня мы заодно попробуем короткий сеанс электрической стимуляции мозга. Первичное введение напомнит вам о программе Селекции, а ваше тело и разум постепенно начнут перестройку.

Ассистент снял со стойки связку проводов с электродами и, увлажнив лоб и виски Германа гелем, прикрепил их к его голове. Стараясь отвлечься от манипуляций Ассистента, Герман скосил взгляд. Справа от него протянулась цепочка кресел с развалившимися в них пациентами, возле которых хлопотали другие Ассистенты. В ближайшем к Герману кресле замерла худенькая как тростинка девушка с волосами пшеничного цвета.

Герман поймал ее испуганный взгляд и ободряюще улыбнулся. Ответную реакцию он не увидел: свет в зале погас, и вид за окном — лавандовые поля, лазурное небо — сменился чернотой, пронзаемой хаотичными вспышками ярких точек, будто на угольном небосводе загорались и гасли сотни звезд.

В висках и во лбу загудело, словно к ним подвели напряжение, и череп превратился в трансформаторную будку.

— Добро пожаловать в программу Коррекции, — раздался низкий женский голос, и Герману показалось, что исходил он не из динамиков, расположенных по периметру зала, а звучал внутри его головы. — Коррекция вернет вас в общество восстановленными и обновленными — как и было задумано Селекцией.

Разноцветные всполохи на окне-экране замерцали чаще, сливаясь друг с другом, словно взрывы далеких галактик. Закружилась голова, к горлу подкатила тошнота, и Герман попытался отвести взгляд от пульсирующего калейдоскопа, но не смог: фантастическое сияние на экране гипнотизировало его, затягивало в себя будто бесконечная воронка с вибрирующими краями. А голос в голове звенел фразами, знакомыми Герману с детства:

— После бесконечной Череды Войн человечество, опустошенное разрухой, голодом и болезнями, оказалось на грани вымирания. От нашего вида осталось несколько тысяч особей, разрозненных по уцелевшим поселениям. Но среди них выжили светлые умы — врачи, ученые и психологи, которые предложили раз и навсегда покончить с главной причиной всех бед цивилизации — агрессией, вшитой в геном человека. Вооружившись знаниями и наукой, они разработали программу Селекции — искусственное выведение Нового Человека путем постепенного отбора наиболее миролюбивых, послушных и спокойных особей. Люди договорились: из поколения в поколение мы будем дарить жизнь только неагрессивным индивидам, остальных же подвергнем элиминации во имя будущего процветания мира. Ученые выработали четкие критерии отбора, благодаря которым Селекция достигла успехов, каких не смогли добиться ни одна религия и ни одна форма политического устройства. В руках человечества оказался инструмент, с помощью которого мы обеспечили Эру Процветания себе и нашим потомкам. Мы забыли, что такое войны и вражда. За последние двадцать семь лет в мире не произошло ни одного убийства, улицы наших городов тихи и безопасны. Зло, насилие и страдания полностью искоренены. Мы спокойны и счастливы, потому что знаем, каждый из нас — результат многолетней Селе…

— Это ложь! — резкий крик заглушил голос из динамиков.

В следующий миг экран с треском раскололся вдребезги — в него влетела стойка от капельницы, и погруженное в полумрак помещение взорвалось от яркого света с улицы. Герман заморгал, пытаясь сфокусировать зрение. Он приподнялся в кресле, когда перед ним появилась худенькая девушка с пшеничными волосами, которую он заметил до начала сеанса. Она сдернула с головы электроды и, сотрясая ими в тонкой руке, громко закричала — так, чтобы ее слышали все пациенты центра, развалившиеся в креслах.

— Это ложь! — повторила она с полыхающим взглядом. — Нам промывают мозги! Неужели вы не видите, что все это время нам врали?! Очнитесь!

Гул взволнованных голосов захлестнул помещение. По боковому проходу к девушке заспешили сотрудники «Атараксии», и среди них Герман заметил Корректора с инъекционным пистолетом в руке. Повинуясь смутному порыву, Герман вскочил с кресла и подошел к бунтарке. Гневно сверкая глазами, она выставила вперед кулак с зажатой в нем иглой от капельницы и прорычала:

— Не подходи!

— Я просто хочу помочь, — заторопился Герман, глянув в сторону: к ним приближался Корректор с пистолетом наизготове. — Если ты не успокоишься, они тебя ликвидируют!

— Может быть, я этого и хочу? — с вызовом бросила девушка — и в тот же миг, покачнувшись, медленно осела.

Она обмякла на полу, уставившись неподвижным взором в потолок; из ее шеи торчал инъекционный дротик. Корректор, опустив пистолет, присел возле бунтарки и пощупал пульс. По залу метался тревожный шепот. За спиной Германа сгрудились пациенты, оторопело наблюдавшие за действиями Корректора. Он высунул дротик из шеи девушки и с добродушной улыбкой сказал:

— Такое случается, но крайне редко. Все под контролем. Пожалуйста, пройдите в зоны рекреации, где с вами встретятся Ассистенты. Сеанс введения мы продолжим завтра.

* * *

Прошло две недели с того момента, как Герман оказался в «Атараксии».