- Олуэн? Что с ним? - Алви дернулся, но тяжелая рука вдавила его в седло.

- Зарубили его, пока вас вытаскивал.

Перед глазами потемнело. Олуэн пытался вытащить его, прикрыть в бою, а Алви считал, что они просто сражаются рядом. Кажется, был момент, когда друг пытался развернуть его коня... или померещилось? Сквозь темно-багровую пелену все, что происходило считанные минуты назад, казалось нереальным.

Олуэн погиб.

Если бы Алви не ринулся в бой...

Если бы он остался в безопасном месте...

Он ничего не сделал, лишь погубил своего единственного друга. Как там сказал обладатель вонючей пасти? Ни за мышиный хвост? Так все и было. Тупая боль терзала внутренности. Совесть? Раскаяние? Раскаленные когти Противостоящего, который смеется, если люди совершают глупости? Если они бросаются в бой, триста против двух тысяч, если уловкой заставляют следовать за собой верных вассалов. Верных вассалов и преданных друзей.

Преданных. Какое хорошее слово. Преданный друг. Друг, который предан тебе. Друг, которого ты предал. Выбирай на вкус...

- У меня к вам лишь один вопрос, граф Къела, - князь Долав походил на цаплю, но сейчас - на цаплю с подбитым крылом, потерявшую свой выводок.

Он пришел в комнату, где с бутылкой вина сидел Алви; вопреки своему обычаю, не прислал денщика, не постучался. Просто вошел и встал напротив стула, на котором бездумно раскачивался северянин. Сколько генерал-фельдмаршалу было лет? Шестьдесят? Семьдесят? Сейчас къелец сказал бы - все девяносто... Сухое сморщенное личико покрылось уродливыми синюшными пятнами, губы дрожали; но говорил он четко, как всегда. Строгим поставленным голосом, которым отдавал приказы.

- Да, ваше сиятельство? - Алви попытался встать, но старик махнул рукой, и къелец покорно опустился на свое место.

- Вы знали, кем был ваш друг... Олуэн де Немир?

- Флигель-адъютантом. Офицером свиты вашего императора... - О чем говорит старик, похожий на птицу? Может быть, поражение свело его с ума? Разве важно, кем был Олуэн?! Важно - каким он был...

Алви ждал, пока Вир соберет его вещи и скажет, что пора отбывать. К визиту князя, а тем более - к его странным и нелепым вопросам он был не готов, да и слишком пьян, чтобы разговаривать с тамерским вельможей. Хорошо еще, вспомнил, как к нему нужно обращаться.

- Вот как... Вы были близки. Его высочество находился в ставке инкогнито, но вы сдружились. Я был уверен, что он открыл вам... - Долав ронял слова, как рассеянная старуха - скорлупу от орешков. Бездумно, бессмысленно.

- Что открыл?! - не выдержал северянин.

- Понимаете ли, граф Къела... - граф Къела ничего не понимал, но на сердце похолодело. Что он еще узнает? Что услышит? - Тамер не столь любим богами, как ваша страна... Нам нелегко выживать. Нашей стране нужны перемены. Слишком много стариков. Таких, как я. Мы трусливы... мы так боимся что-то менять, но мы надеялись...

- Ваше сиятельство, я не понимаю!

- Вы не понимаете, - покачал хохолком волос старик. - Да, вы не понимаете. Не понимали. Вы такой наивный юноша... Мы так надеялись, что новый император подарит стране перемены...

Новый император? При чем тут Олуэн, зачем седой князь стоит перед ним и бормочет короткие фразы, словно разговаривает сам с собой? По морщинистым щекам старика стекали едва заметные в полутьме слезы. Граф Къела не знал, что ему делать: утешать тамерца, бежать вон из комнаты, зажмуриться и не видеть, как плачет человек, что годится ему в деды...

- Мне тяжело это вам говорить... но вы должны знать. Своей ребяческой выходкой вы убили надежду нашей страны.

- Князь!..

- Олуэн де Немир был внуком и наследником государя императора.

7. Собра - Саур

- Вы должны уехать из столицы в Эллону, - Бернар был невыносимо зануден и настойчив. - Немедленно.

Вопреки ожиданиям Саннио, капитан охраны не стал бить его палкой и прочим образом наказывать за дерзость, самовольный побег к герцогу Алларэ и пятидневное отсутствие дома во время смуты. Он вообще ничего не стал говорить на эту тему, только приветствовал беглого наследника рукопожатием, а потом бдительно следил за тем, чтобы на этаже стояла тишина. Лекаря он тоже звать не стал, вместо этого сам принялся отпаивать вином и травами Саннио, который даже спать не мог: стоило закрыть глаза, как мерещилась всякая пакость. Трупы, в основном. Повешенные и зарубленные, сгоревшие и раздавленные...

Наследник валялся пластом, равнодушно принимая заботу Бернара. Он с удовольствием выгнал бы его вон, но сил на споры не было. Когда Саннио наконец-то отлежался и спустился в столовую к завтраку, он спросил Кадоля о новостях. За прошлую седмицу он неожиданно почувствовал себя частью столичной жизни. Он больше не был гостем в чужом городе, работником в чужом доме. Выученное за пять дней наизусть Левобережье было частью его города.

Услышанное звучало... не вполне правдоподобно.

Арест герцогини Алларэ Саннио не слишком опечалил. Может быть, неприятная дама и была вовсе невинной, но юноша злорадно подумал, что пребывание в Шенноре ей не повредит. Принца Элграса отправили в ссылку в Брулен. Хорошо это или плохо, юноша не знал. Короля Лаэрта в молодости тоже отправили прочь из столицы, только в Кертору, а не на запад, но ничего слишком уж необычного в этом не было. Случалось, и не раз. Иногда и принцам полезно погостить где-нибудь на окраинах. Было бы забавно, если бы принц Элграс встретился с Керо Къела, которая тоже уехала в Брулен...

Все прочее его ошеломило. Смерть дочери первого министра. Саннио ее никогда не видел, а потому по-настоящему соболезновать не мог, но все равно это было грустно. Смерть самого графа Агайрона. В обоих случаях слухи говорили об отравлении, но Бернар сказал, что Анна Агайрон действительно умерла от яда, а вот ее отец покончил с собой, выпив слишком большую дозу опасного лекарства. Наследник вспомнил первого министра, с которым несколько раз встречался. Говорили, что граф Агайрон - очень набожный человек, но самоубийство - страшный грех... Саннио не сразу поверил, но всезнающий капитан охраны сказал, что так оно и есть.

И худшая новость из всех - арест герцога Алларэ. Соучастие в отравлении девицы Агайрон? Саннио с трудом представлял Реми в