— Господин Морифинвэ, — сказал он вежливо, — ваш отец — король, и может требовать, что угодно.

— С тебя. Но не с меня. Я поговорю с ним. Подробно. И откровенно. Сделки должны быть взаимовыгодными.

***

Ещё раз удостоверившись в том, что в трюме больше нет течей, дыры заделаны надёжно, и вся вода собрана, Асталион созвал своих помощников. Все уже слышали слова Феанаро Куруфинвэ, сказанные перед тем, как он с сыновьями удалился на совет, и радости подобное решение не вызывало. Асталион был уверен: со многих точек зрения верная казнь всех Тэлери с корабля Тэлуфинвэ спровоцирует новые вспышки бунтов. Особенно, это может коснуться тех кораблей, где нет на борту членов правящей семьи. Испытывать судьбу Нолдо не хотел.

— Друзья мои, — негромко произнес Асталион, прежде чем подняться на палубу, — я не думаю, что наш король помнит в лицо всех и каждого. Поэтому, все Тэлери, помогавшие мне убирать воду, отныне считаются моряками с моего корабля. Понимаете, о чём я? На судне Тэлуфинвэ из вас никого раньше не было, вы все без исключения прибыли со мной.

Обведя взглядом эльфов и видя одобрение на лицах, Асталион сделал знак покидать трюм. Сейчас необходимо вынести на открытый воздух груз, чтобы просушить его. А заодно незаметно покинуть корабль.

***

Рука сначала медленно, нерешительно протянулась к луку, потом резко схватила его и забросила за спину.

Вести разносятся быстро, даже между кораблями, даже когда совсем стих ветер, и пришлось остановиться. Но какая разница, плыть вперёд или нет, если…

Питьяфинвэ не мог решить, готов ли поднять руку на отца ради брата, что, почти наверняка будет стоить ему жизни. В первый момент, в порыве, Феаноринг был готов на что угодно, но теперь…

Да, возможно, для тех, кто произнесли Клятву и пошли за Феанаро, падение в бездну неизбежно, но… Лучше пусть это случится позже. Надо ведь сначала победить Моргота, вернуть отцу Сильмарили, чтобы он, словно Вала, осветил Средиземье и правил там счастливыми народами… Потом можно и в бездну. Но не раньше.

И все же лук за спиной остался.

Конечно, плохая идея — пытаться угрожать отцу… Очень плохая. Но если Тэльво… Если Кано всё понял правильно…

— Я уже не знаю, кто моя семья, — сжал кулаки Питьяфинвэ.

***

Феанаро, стоя у борта своего корабля и смотря на обвисшие паруса, скосил глаза на сына.

— Отец, — примирительно развел руки, демонстрируя ладони, Карнистир, — прежде чем задавать мне вопросы, выслушай.

По выражению лица Куруфинвэ было ясно, насколько он заинтересован в разговорах. Карнистир и сам понимал — королю нужен его главный пленник, а принца Вольвиона здесь нет.

— Твоя идея о том, как решить проблему с мятежами, хороша, — исподлобья посмотрел на отца Феаноринг, недобро улыбаясь, — но ты обезоруживаешь меня. Видишь ли, отец, я не сражался с Майэ Уинэн, не изобретал оружие и не создавал Сильмарили…

— Это ведь твоя проблема, правда? Кто тебе мешал становиться великим?

— …меня не станут бояться без весомых аргументов, — проигнорировал Карнистир.

Феанаро внимательно посмотрел сыну в глаза.

— Думаешь, здесь уместен торг?

— Торг уместен всегда, отец.

— Если у тебя будет два корабля, вместо одного, а в подчинении — бывший лорд, ныне низложенный до простого рыбака, чудом избежавший казни за измену королю, этот обмен тебя устроит, Морифинвэ?

Карнистир видел, что разговор пора заканчивать и соглашаться. Очень хотелось уточнить, что за бывший лорд… Неужели…

«Неважно. С этим разберусь позже».

— Стража, — ехидно улыбнулся Феаноринг своей охране, — приведите принца Вольвиона.

Правитель, которого заслужили

Замерший воздух загустел, стал до неприятного влажным, зеркально-гладкая поверхность моря с отражавшимися в ней созвездиями теперь напоминала столешницу из обсидиана или мориона. Лишь иногда вдруг раздавался всплеск, расходились круги, блестела серебром чешуя, напоминая о том, что корабль не врос в камень, а всё ещё находится в воде.

Возвышений на палубе не было, но ситуация требовала торжественности, поэтому из обшивки, и так пострадавшей из-за необходимости заделывать дыры в днище, собрали подобие трибуны. Теперь корабль Тэлуфинвэ сверху выглядел разбитым и жалким.

Поднявшись на возвышение, Феанаро Куруфинвэ, облаченный в парадные доспехи, алый со звёздами плащ и вооруженный мечом, осмотрел собравшуюся толпу: три корабля сошлись вплотную, скрепили борта канатами, и эльфы, перешедшие с других судов, смогли с близкого расстояния наблюдать, как вершится судьба двух народов.

Убедившись, что все сыновья, даже Канафинвэ, присутствуют на всеобщем собрании, король Нолдор поприветствовал толпу. Он видел страх и неприязнь в глазах некоторых Тэлери, хотя большинство моряков Альквалондэ смотрели с надеждой и ожиданием. Его собственный народ тоже ждал и тоже опасался. Тревога из-за неизвестности преобладала над всеми остальными чувствами, завладевшими толпой.

— Собратья! — начал Феанаро речь. — Сегодня мы подведём итог сложного периода, ознаменованного попыткой Нолдор и Тэлери сосуществовать мирно. Кто-то смог объединиться и породниться, кто-то нет. Но события последних дней не оставили сомнений в том, что перемены необходимы.

Феанаро снова обвёл взглядом толпу.

Канафинвэ, вцепившись в планширь, растрёпанный и бледный, опустил голову. Ему бы лежать, а он…

Туркафинвэ рядом с Куруфинвэ Атаринкэ. Оба злые, напряжённые. Тьелперинквар с ними, не знает куда себя деть. Феанаро подумал, что в его возрасте уже был женат, а внук все ещё совсем ребёнок. Плохо!

Морифинвэ ухмыляется. Рядом с ним охрана и принц Вольвион, в цепях и лохмотьях, измождённый, выглядящий гораздо хуже ещё не оправившегося от тяжёлых ран Канафинвэ, но, на удивление, стоящий с гордо поднятой головой. В прозрачных глазах цвета морской волны — вызов и презрение. Он понимает, что должно случиться. И готов изображать героя.

Смотря на сына короля Ольвэ, Феанаро не мог отделаться от мысли, что знает Вольвиона с детства. Младший в семье, он был ровесником Нельяфинвэ, но никогда с ним не общался. Во время редких встреч на больших праздниках, Вольвион всегда держался только рядом с семьёй и даже будучи ребенком, никогда не шалил и не носился, сломя голову, не пачкался, не рвал парадную одежду, его не приходилось искать, звать, наказывать. Он всегда слушался маму и папу, смотрел свысока на хулиганов-ровесников, которые то подерутся, то разобьют что-нибудь…