«Ла-Фонда» в Санта-Фе. Из-за политики информационной изоляции доступ в Лос-Аламос был для него закрыт. Сиборги собирались вернуться в Чикаго в пятницу 30 июля, и Сиборг предложил взять с собой в поезд образец плутония – бо́льшую часть существовавших тогда мировых запасов этого элемента. Перед рассветом Роберт Уилсон и еще один физик передали ему плутоний в ресторане в Санта-Фе, в котором Сиборги завтракали. Уилсон приехал туда на грузовике, вооруженный для охраны этого чрезвычайно ценного, хотя и почти невидимого сокровища, как в вестерне, своим собственным винчестером калибра.32, предназначенным для охоты на оленей. «Я просто положил образец в карман, а потом убрал в чемодан»[2067], – вспоминает Сиборг. В Чикаго он поехал без оружия.

Гровс попросил вашингтонский Комитет по военной политике порекомендовать подходящего человека, предпочтительно военного, на роль руководителя разраставшегося отдела артиллерии. Вэнивар Буш знал одного флотского офицера – не возражает ли Гровс против такого варианта? «Разумеется, нет»[2068], – хмыкнул генерал. Буш предложил капитана Уильяма С. Парсонса по прозвищу Дик, окончившего в 1922 году военную академию в Аннаполисе; в то время он был подчиненным Буша и отвечал за полевые испытания неконтактного взрывателя[2069][2070].

Парсонс также участвовал в ранних стадиях разработки радара и служил артиллерийским офицером на эсминце, а затем – офицером-испытателем на полигоне ВМФ в Далгрене, штат Виргиния. Ему было сорок три года; он был спокоен, энергичен, подтянут, почти совершенно лыс и, несмотря на свой предельно аккуратный вид, изобретателен. «Всю свою жизнь, – восхищенно свидетельствует один из его подчиненных по Лос-Аламосу, – он боролся с глупыми правилами и консерватизмом флота»[2071]. Гровсу он понравился; «уже через несколько минут [после знакомства с ним], – говорит генерал, – я был уверен, что он подходит на эту должность»[2072]. Оппенгеймер провел с ним собеседование в Вашингтоне и согласился с мнением Гровса. Парсонс был женат на Марте Клувериус, выпускнице Вассар-колледжа и дочери адмирала. В июне супруги прибыли в Лос-Аламос в своем красном кабриолете, привезя с собой двух светловолосых дочерей и кокер-спаниеля.

Первой заботой Парсонса была плутониевая пушка. Поскольку ее дульная скорость должна была быть не менее 900 метров в секунду, длина ствола должна была составлять 5 метров. Вес пушки не должен был превышать тонну, что в пять раз меньше обычного веса орудия такого размера; это означало, что ее придется изготавливать из прочной высоколегированной стали. Нарезка в стволе была не нужна, зато в пушке должны были быть три независимых запала, чтобы гарантировать ее срабатывание. Парсонс договорился об инженерном проектировании пушки с артиллерийским конструкторским бюро ВМФ.

Норман Ф. Рамзей, высокий молодой физик из Колумбийского университета, сын генерала, работал под началом Парсонса руководителем группы доставки: эта группа должна была разработать способ доставки бомбы к цели и ее сброса. В июне он обратился в Военно-воздушные силы США, чтобы выяснить, какой военный самолет подойдет для перевозки пятиметровой бомбы. «В результате этого обзора выяснилось, что единственным американским самолетом, внутри которого можно было удобно разместить такую бомбу, был бомбардировщик В-29, хотя даже и он требовал значительных модификаций, чтобы бомбу можно было загружать и в передний, и в задний бомбовые отсеки… На все другие самолеты, если не считать британского “Ланкастера”, такую бомбу пришлось бы подвешивать снаружи»[2073]. ВВС не могли допустить, чтобы историческое новое оружие явилось миру на борту британского самолета, но самолет В-29 «Суперкрепость» был только что разработан и еще обладал множеством серьезных дефектов. В июне, когда Рамзей начал свое исследование самолетов, модель для эксплуатационных испытаний еще не поднималась в воздух. В феврале модель для полетных испытаний врезалась в здание мясокомбината в Сиэтле, причем погибли все бывшие на борту испытатели и девятнадцать рабочих мясокомбината[2074].

Однако Рамзею не обязательно было дожидаться доступа к В-29, чтобы начать собирать данные по баллистике длинной бомбы. Он изготовил масштабный макет и договорился о его сброске:

13 августа 1943 года на полигоне ВМФ в Далгрене были проведены первые испытания сброски прототипа атомной бомбы [с флотского торпедоносца TBF] для определения ее устойчивости в полете. Испытания проводились на макете в масштабе 14:23, форма которого соответствовала тогдашнему представлению о вероятной форме пушечной сборки. По сути дела, макет состоял из 36-сантиметровой трубы, приваренной в центре разрезанной стандартной 225-килограммовой бомбы. В Далгрене этот макет был известен под названием «канализационной бомбы». <…> Первые испытания <…> закончились зловещим и зрелищным провалом. Бомба вошла в плоский штопор такого размаха, какой до этого редко приходилось видеть. Тем не менее, как показали дальнейшие испытания, увеличение площади стабилизаторов и смещение центра тяжести вперед придали бомбе устойчивость[2075].

Тем временем Сет Неддермейер, группа экспериментов по имплозии которого досталась Парсонсу по наследству, отправился в лабораторию Горнорудного бюро США в Брюстоне, штат Пенсильвания, экспериментировать со взрывчаткой. Эдвин Макмиллан, которого также интересовала имплозия, поехал вместе с физиком из Калтеха:

В то время там были только мы с Сетом и несколько помощников. Первые опыты по цилиндрической имплозии были проведены в Брюстоне. Мы брали кусок железной трубы, оборачивали его взрывчаткой и поджигали ее в нескольких точках, чтобы получить сходящуюся волну, которая сожмет цилиндр. Так зародилось экспериментальное исследование имплозии, и это было задолго до начала экспериментов по пушечному методу[2076].

Вернувшись в Лос-Аламос, Неддермейер организовал небольшую исследовательскую станцию на Южной горе, соседней с Холмом столовой горе, расположенной напротив него через каньон Лос-Аламос. Он провел свои первые испытания в русле высохшей речки в День независимости 1943 года; в них он использовал железную трубку, вставленную в жестянки с тротилом. Поскольку он хотел изучить результаты взрыва, он зарядил ограниченное количество взрывчатки. «Разумеется, эти испытания не могли быть очень сложными, – говорит Макмиллан. – <…> Однако они показали, что металлическую трубку можно сжать взрывом так, что она превратится в подобие сплошного стержня: значит, метод был перспективным с практической точки зрения»[2077]. Опыты показали также, что давление было далеко не равномерным: трубки извлекали из пыльного русла перекрученными и деформированными.

Когда у Парсонса, который был доскональным и прагматичным инженером, дошли руки ознакомиться с работой Неддермейера, он не скрывал своего презрения. Он сомневался, что имплозию вообще можно будет сделать достаточно надежной для применения в полевых условиях. Неддермейер представил свои первые результаты на одном из еженедельных коллоквиумов, которые Оппенгеймер учредил по предложению Ханса Бете, чтобы все обладатели белых пропусков – то есть люди, имеющие допуск к секретной информации, – были в курсе происходящего на Технической площадке. Ричард Ф. Фейнман, талантливый