– Ясно. Тогда заедем за кем-нибудь из твоих родственников.

– Лады. Я быстро.

Скатившись по накатанному детворой склону и ловко удержавшись на ногах, я поднялся на противоположный склон и побежал к дому. Там, сообщив бабушке, что меня снова вызывают в Кремль, не знаю по какой причине, я переоделся в костюм, справную одежду, а бабушка в это время собирала праздничную одежду для мамы, обувь и деловой женский костюм. Вот так предупредив бабушку, что за малыми в садик я сегодня не успею, пусть их кто другой заберёт, со свёртком под мышкой побежал обратно. Заехали мы за мамой, та только недавно вернулась из дома, кормила Кирилла, я немного не успел, узнав, что нас вызывают в Кремль, отпросилась у преподавателей, переоделась тут же, и мы поехали к месту назначения. Там нас проверили, в этот раз с собой я ничего не брал, и проинструктировали, как себя вести. Мама немного трусила, так что я успокаивал её. Догадка приобрела основу, нас вызвали на моё награждение, о котором упоминалось в газетах. Сегодня проводилось крупное награждение командиров и бойцов, участвовавших в обороне Москвы, а так как я тоже её участник, вот меня и привезли. Мы сидели в шестом ряду, вместе, с интересом наблюдая, как заполняется зал.

Заметив адмирала (он проходил в зал в группе других моряков, их немного было), я толкнул маму локтём, привлекая внимание, и указал на них, сообщив, кто это. Так что, покинув место, всё равно пока ничего не начиналось, все рассаживались, добрался до адмирала. Тот меня тоже узнал, обрадовался, мы обнялись и немного отошли в сторону, обменявшись новостями. Тот в Москве уже несколько дней, рабочие вопросы решал. Я пригласил его завтра на охоту, но он с сожалением отказался, улетал обратно. Жаль, но хоть поговорили. А завтра я реально на охоту собирался, нужно пополнить запасы свежей дичи, а то уже к концу подходили. С дедом на лыжах пойдём. Машины не было, я её в ангар после регистрации отогнал, в дом, где Таня жила, и там законсервировал. Если срочно понадобится, привести её в порядок не трудно, полчаса и можно ехать, а пока пусть стоит. Вот летом у меня на неё большие планы, как в принципе и на баркас.

Из близких знакомых только адмирал был, хотя многих узнавал из газет, меня тоже, так что мы раскланивались. Вернувшись к маме, я сел рядом и спокойно, не крутясь, просидел до начала. Сначала выступил Калинин, а потом пришла и очередь Сталина, ему хлопали стоя, мы с мамой тоже. Долго вёл речь, сообщая об успехах. Атмосфера была хорошая, нам всё нравилось. Потом началось награждение. Товарищ Сталин сам награждал, лично, не передавая это дело другим. Система награждения мне была непонятна. То капитана лётчика вызовут, наградят Золотой Звездой, то простого бойца орденом Ленина, поэтому, когда вызывали меня, я не сразу отреагировал, мама толкнула, всего половина получила награды, ещё оставались люди. Я думал, буду в конце, поэтому и не отреагировал, отвлёкся. Меня выпустили из ряда, и я быстрым шагом прошёл к площадке, где стояли товарищ Сталин и несколько командиров.

– Здравствуйте, товарищ Сталин, – поздоровался я.

– Здравствуй, товарищ Поляков, – охотно и легко ответил тот, слегка улыбнувшись.

Тут взял речь диктор, который объявлял и сообщал о том, кого и за что награждают. К моему удивлению набралось у меня изрядно. И дорогу смерти вспомнили с уничтоженными немцами и сбитыми бомбардировщиками, и перехват диверсантов, все случаи, и охоту на офицеров в дивизии отца, даже помянули тех двух летчиков, что мне удалось перехватить на обратном пути. Странно, что обоих приписали, там всего один мой. И под конец описали, что я был пассажиром в недавно сбитом транспортном самолёте и серьёзно помогал при выходе из немецкого тыла, лично уничтожив двенадцать полицаев и одного унтера у передовой. За всё это вкупе меня наградили орденом Ленина, а также орденом Красной Звезды, это по представлению командира отцовской дивизии. Оказалось, это ещё не всё, за вклад в развитие советской музыки меня наградили Сталинской премией второй категории, а это пятьдесят тысяч рублей. Вот только после этого, сообщили, что я прибыл с мамой, и попросили её встать, чтобы все видели. Та слегка порозовела, но встала. Рассказали и про неё, мол, многодетная мать, воспитала такого замечательного сына. Она была жуть как довольная и села на место.

После этого мне дали слово, я поблагодарил правительство и товарища Сталина лично за подобное признание моих невысоких заслуг. Маму за то, что воспитала меня, такого хорошего. Однако честность взыграла, и я всё же поправил диктора, сообщив, что при возвращении из дивизии отца всё же не оба немецких лётчика мои, а всего один, второго уничтожил наш раненный в ходе схватки лётчик. Потом я перешёл к премии, сообщив, что по совести не вправе брать себе такую крупную денежную премию, когда наша страна находится в таком сложном положении, и попросил лично товарища Сталина направить эту премию на самый тяжёлый участок, где эти деньги очень нужны. Тот согласился. А так моё пожелание передать деньги в помощь стране было воспринято как должное, но свои овации я получил и шёл под шум аплодисментов обратно на своё место. В руках у меня были коробочки к наградам, висевшим на пиджаке. Тяжёлые, оттягивали слегка. Устроившись рядом с мамой, я передал документы на награды и сами коробочки ей, она положила их в сумочку и расцеловала меня.

Так просидев до конца награждения, мы всей шумной толпой направились в банкетный зал. Были тут и иностранцы, пресса, так что вспышки фотоаппаратов так и сверкали. Того, кто нас снимал при награждении, я запомнил, он был тут же. Поэтому, оставив маму у стола с бокалом шампанского в руке, я скользнул в сторону фотографов. Тот легко согласился прислать мои снимки, записал адрес, пообещав сделать это в ближайшее время. Когда я вернулся, то обнаружил беседующую маму с товарищем Сталиным, как-то легко и просто они общались, мама даже смеялась чему-то. Подозрительно. Обойдя их стороной, приблизился со спины товарища Сталина, стараясь подслушать, о чём говорят, а говорили обо мне. Тут заметив, что за всеми моим движениями со стороны пристально следит генерал Власик, явно догадываясь, что я делаю, приняв независимый вид, попросил у официанта стакан с лимонадом и, сделав пару глотков, подошёл к этой паре.

– О чём говорим?

Они смутились, но мама всё же