Шрифт:
Закладка:
Никто не преследовало его, никто не пытался остановить, и, кроме белки, бешено носившейся с одной стороны асфальта на другую, а затем обратно, он не видел никаких животных.
Как только он выберется отсюда, помчится обратно в Нью-Йорк и больше никогда не покинет город. К черту Ли. Даже если менеджер уволит его и Луису придется устроиться уборщиком, он будет только рад. Он пережил немыслимый ад Хейфилда, и все, что будет после этого, — райские кущи.
Вот только…
Если бы он мог каким-то образом направить Ли сюда, убедить его, что Хейфилд — это неосвоенный потенциальный рынок, отчаянно нуждающийся в его особых знаниях и особом контакте с клиентами…
Луис улыбнулся про себя.
Луис потерял счет времени, но явно прошло больше часа, прежде чем он добрался до другого города. Впрочем, он не возражал. Один на дороге, никем не преследуемый, с конкретной целью прямо перед собой, всегда видимой и становящейся с каждой минутой все ближе и ближе — время пролетело незаметно. Удивительно, но первое здание, встретившиеся ему на пути, был офис шерифа. Довольный, что он сможет рассказать кому-то из законников о своих невзгодах, уже представляя себе, как вооруженный отряд вернется туда утром и разнесет этих тварей к чертям собачьим, перестреляв всех до единого, он взбежал по ступенькам, толкнул стеклянные двойные двери и вошёл внутрь.
Офис шерифа был пуст.
Он встал перед столом, оглядываясь вокруг, убеждаясь, что ему это не почудилось.
— Эй? — осторожно позвал он.
Никакого ответа.
Чувствуя холод, он пошёл по коридору налево, ища кого-нибудь, кого угодно, но здание было пустынно.
Луис поспешил наружу.
Теперь он видел, город был пуст. Свет горел, но в домах никого не было.
Он издал безумный смешок, прозвучавший в гробовой тишине уж слишком громко.
— Эй! — закричал он во всю глотку. Ответа не последовало. Единственное движение, которое он увидел — одинокая курица, идущая по середине улицы.
Его сердце на секунду замерло.
Нет.
Курица увидела его.
Остановилась.
Медленно оглядела его.
И целеустремленно направилась к нему, бешено закудахтав. Сразу же со всех сторон на дорогу начали выбегать петухи и куры.
Перевод: Игорь Шестак
Фотографии Хаксли
Bentley Little, "Pictures of Huxley", 2016
Это было невозможно.
Только что вернувшись с работы, Джиллиан уставилась на фотографию Хаксли, стоявшую на полке в книжном шкафу. Снимок был сделан в специальный съемочный день в детском саду. На нем он держал медведя Паддингтона Тины Вальдес. В тот день родители должны были принести в школу любимую мягкую игрушку своего ребенка, но утро выдалось суматошным, и она забыла, поэтому во время съемки ему пришлось держать мишку Тины. Фотография была довольно милой, но Джиллиан всегда жалела, что на фото он не держит своего Топотуна, плюшевого зайца, с которым спал каждую ночь.
Теперь на фотографии он держал в руках Топотуна.
Этого не могло быть. Но было. Она взяла в руки фотографию в рамке, внимательно изучая её. На стекле и на самой деревянной рамке была пыль. К фотографии не прикасались бог знает как долго. Получается, снимок никто не подделывал.
Может, все, что она помнит, неправда?
Да нет. Она видела эту фотографию миллион раз и точно помнит, что произошло в тот день.
Тогда как он мог держать Топотуна?
Джиллиан внимательно посмотрела на другие фотографии на полке, проверяя, не изменилось ли что-нибудь и в них. Вот Хаксли в Диснейленде, сидит на коленях у Микки Мауса и плачет. А вот Хаксли на пляже с красной пластиковой лопатой в руке, сосредоточенно копает яму в песке. Она просмотрела каждую фотографию, и все они были такими же, какими она их помнила.
Кроме фото из детского сада.
Взгляд Джиллиан упал на семейную фотографию, сделанную её матерью, когда они однажды приехали к её родителям на Рождество. На ней были запечатлены Джин, Хаксли и она сама, и все трое, до боли в сердце, выглядели такими счастливыми. Они стояли перед рождественской елкой её родителей в углу гостиной. На фото Хаксли был таким маленьким. Джин держал его на руках. Сколько ему тогда было лет? Один? Два годика? Он смеялся. Она вспомнила его смех в том возрасте — пронзительное заразительное хихиканье, без остановки волнами разносящееся вокруг. Сама она широко улыбалась, одетая в яркий свитер, купленный на распродаже в Дресс Барн, и на то время казавшийся стильным. Джин был в своем обычном растрепанном виде, но даже на такой маленькой фотографии она могла видеть доброту в его глазах, теплоту и непринужденность его улыбки.
Джин.
Где сейчас Джин? Джиллиан задумалась. Она часто думала об этом. У них был развод по обоюдному согласию без каких-либо алиментов, так что не было никаких причин поддерживать связь после расторжения брака. Они и не поддерживали. Он был менеджером в Бордерс Букс в Бреа. Поначалу она периодически видела его там — даже иногда специально заходила посмотреть на него, — но после закрытия магазина потеряла его из вида и не знала, где он теперь. Она даже не была уверена, что он все ещё в округе Ориндж. Или в Южной Калифорнии. Или в западной части Соединенных Штатов.
Чувство грусти овладело ею. Она перешла в гостиную и включила телевизор — слышать хоть какой-то человеческий голос. Зайдя на кухню, решила приготовить лазанью — на выходных она купила все ингредиенты, — но готовка для нее одной потребует слишком много усилий, и в итоге она разогрела в микроволновке запеканку Лин Квазин.
У нее был долгий рабочий день. Ей пришлось делать не только свою работу, но и работу Фрэнка Беккера, уволившегося без предупреждения и оставившего после себя гору документов, которые нужно было разобрать. У нее даже не было времени пообедать. Возможно, стресс от всего этого и повлиял на её восприятие, создав мысленную иллюзию того, чего на самом деле не было. Но это была пугающая перспектива. Неужели она действительно была так выбита из обычной колеи дополнительной нагрузкой на работе, что могла фактически пригрезить альтернативную фотографию Хаксли или же неправильно вспомнить этот снимок, который она видела каждый день в течение последних полутора десятилетий? Это были единственные два варианта объяснения данной ситуации, и для нее они оба означали, что она находится в опасной близости
