Шрифт:
Закладка:
Николь подошла к Драко и вырвала из его рук склянки. Она поставила их на тумбочку и стала перед зеркалом, рассматривая рану. Она видела, как замер Драко после её слов. Видела, как на его скулах заходили желваки. Как он закрыл глаза, борясь с нахлынувшей на него злостью. Услышала его шумный выдох и отвела глаза, когда Малфой поймал её взгляд в отражении зеркала. Николь окунула руку в мазь и почувствовала прикосновение ладоней в кожаных перчатках к своим плечам. Девушка подняла взгляд и снова столкнулась с серыми глазами, полными боли и отчаяния.
— Прости, — выдохнул Драко и прижался губами к макушке волшебницы. — Я забыл, что не мне одному может быть плохо.
— Всё нормально, — вздохнула Николь. — Ты не виноват, это я вспылила. Давай забудем? — тихо сказала девушка, смотря в глаза парня.
Он кивнул, не сводя с неё глаз, и развернул лицом к себе. Драко взял её лицо в руки и прижался своими губами к её. Николь мгновенно ответила, приоткрыв губы и позволяя углубить поцелуй. Этим поцелуем он просил прощения, заглаживал свою вину. Его мягкие пухлые губы скользили по её. Даже боль в теле отступала, когда Драко вступал в физический контакт с Николь. Она — словно его лекарство, однако вызывает привыкание. Малфой заметил, что легче рядом с ней ему становится, только если до этого некоторое время они не были близки. После ссор, например.
Драко разорвал поцелуй так же неожиданно, как и начал его. Он взял в руки мазь и зачерпнул немного. Пока он втирал её и накладывал на ребро Николь повязку, она не произнесла ни слова. Часто её молчание служило выражением безоговорочного доверия, связывавшего их друг с другом, но не сейчас.
— Что ты задумал? Хочешь помочь Волан-де-Морту и начнёшь шпионить за аврорами?
— Парочка сотен тысяч погибших за спасение моей шкуры? С каких пор ты такого плохого мнения обо мне?
— Ради Тео ты сделал бы это. И ради Блейза. Ты сделал бы ради них всё. Так почему же не ради самого себя?
Да, почему, Драко?
Не потому ли, что он уже давно решил, что их жизни гораздо ценнее, чем его собственная? Ах, да что там говорить…
— Ни убивать, ни шпионить я не намерен, — решительно произнёс он.
— Я могу. Я сделаю то, что просил Тёмный Лорд и…
— Нет! — грубо оборвал её Драко. — Ты этого не сделаешь. Уважай мой выбор!
— Как я могу уважать его, если ты выбрал умереть? — воскликнула Николь.
— Никки, я очень много думал и… Я не боюсь смерти. Это как отлив у моря — он медленный, но его не остановить.
— Я остановлю, — решительно заявила девушка. — Я не намерена смотреть, как ты убиваешь себя. Позволь мне помочь, Драко.
Малфой потянулся, чтобы поймать большим пальцем сорвавшуюся с её глаз слезу.
Возможно, она знала, что помочь не получится.
Возможно, они оба напрочь обречённые.
И Драко почувствовал, как его вновь накрыло то ли паникой, то ли отчаянием. Николь прижала его к себе так крепко, что должны были затрещать кости.
— Всё будет хорошо, — твердила она ему в грудь.
Хорошо.
Хорошо.
Хорошо.
Такое замечательное, такое желанное слово.
Только Драко знал, что ничего хорошего не будет.
Но в это мгновение он не хотел лишать надежды и её.
Рейнер отстранилась и собиралась сказать что-то ещё, но слизеринец неохотно покачал головой и зашипел, прерывая её на полуслове. Руки, обтянутые в чёрные перчатки, обхватили её щеки. Николь подняла на него свои глаза и встретилась с его серыми льдинками. Серые глыбы льда прожигали изнутри. Девушка видела боль, отчаяние в его взгляде. Она видела и чувствовала всё, что чувствовал он.
Рейнер опустила глаза на его губы. Малфой медленно облизал их и рвано выдохнул.
— Драко, я…
Малфой резко поцеловал её. Со всей болью, отчаянием и в то же время трепетом, он целовал её, словно она последний глоток воздуха во всей вселенной. Юноша в отчаянии хватался за неё, сжимал в своих объятиях, вжимая тело девушки в своё. Тонкие пальцы Николь зарылись в его идеально уложенные платиновые волосы. Слизеринец продолжал целовать её губы, щеки, нос, всё лицо. Он не оставлял ни единого участка без поцелуя.
Его пальцы приподняли её лицо за подбородок. Драко внимательно изучал глаза девушки, рассматривал едва заметные веснушки. Николь грустно улыбнулась и шмыгнула носом. Драко едва коснулся губами её лба и отошёл на несколько шагов назад. Николь с надеждой схватила его за руку. Она не хотела отпускать его. Не могла.
Они всегда были по разные баррикады. Их факультеты враждовали, а Драко вечно издевался над ней. Но потом их жизнь изменилась. Они оба изменились и нашли друг в друге своё спасение. Или же погибель?
* * *
— Так и думал, что найду тебя здесь, — сказал Тео, врываясь в комнату друга. — Как ты?
Драко закатил глаза. Как же его бесил этот вопрос. Каждый день он слышал его от Николь, Блейза, Тео и даже от Астории. Если ещё раз его спросят об этом, Малфой начнёт убивать.
— Не сдох ещё, — рявкнул слизеринец.
Тео нахмурился, но вспомнил слова Николь.
— Иногда он ведёт себя так, словно ненавидит весь мир. Отчасти, так оно и есть. Но всё же, это ещё тот Драко, которого мы знаем. Пока тот.
— Что значит «пока»? — спросил Нотт.
— Об этом проклятии почти нет никакой информации, но из того, что я нашла, мне удалось понять, что скоро все эмоции, связанные с радостью и счастьем, исчезнут, оставив место лишь ненависти и злости.
— Как скоро? — тяжело сглотнул Теодор.
— Судя по тому, как быстро прогрессирует болезнь, боюсь, что в ближайшее время, — сказала Николь. — Однажды он проснётся и почувствует, что его сердце и душа больше ему не принадлежат. От него останется лишь пустая оболочка, лёгкое облачко, быстрый предрассветный сон, смутное воспоминание о чем-то забытом…
— Ты так легко говоришь об этом…
— Я выплакала уже все слёзы. Чем спокойнее я буду относиться к этому, тем легче мне искать выход, — пожала плечами девушка.
Теодора передёрнуло, но он снова обратил своё внимание на Малфоя.
— Прогуляемся? Сегодня хорошая погода.
— Тебе что,
