— Нет, подожди!

Через плечо она крикнула: — Я на вас донесу.

Я поехал за ней.

Не будь я утомлён и рассеян после ночи страсти с Пегги и Эллой, уверен, что не потерял бы головы и уехал.

Но я был наполовину не в себе, а Триша была самой сутью Анжелы.

Я переехал дорогу, затормозил, вытащил ключ из замка зажигания, выпрыгнул из машины и бросился в погоню.

Я быстро бегаю. Уже через несколько секунд я набросился на неё.

— Не трогайте меня! — завопила она.

Оставив молоток в машине, я схватил её за хвост, размахнулся и отправил кувыркаться по асфальту. Я поспешил к ней. Когда я присел, сагуаро за дорогой, казалось, смотрели на меня, испуганно подняв свои зелёные руки.

Я поднял Тришу. Оставив её ранец на дороге, я перебросил её через плечо и помчался к своей машине. Тяжести почти не чувствовалось.

Хотя она извивалась, я удерживал её на месте, крепко обхватив рукой заднюю часть бёдер.

Она дрыгала ногами и рыдала: — Отпустите меня! Я всё расскажу!

— Ты моя, дорогая!

Свободной рукой я достал ключи из кармана.

— Пожалуйста! Отпустите меня! Пожалуйста!

— О, мы обязательно повеселимся! Во всяком случае, я!

Я замедлил бег, приближаясь к своей машине. Нагнулся и открыл багажник. Наблюдая за тем, как поднимается крышка, я размышлял, удастся ли мне найти дом Пегги и Эллы. Там больше никто не жил. Я мог бы легко деактивировать своё зажигательное устройство. Тогда мы с Тришей могли бы жить в этом доме долго и счастливо… или хотя бы несколько дней.

— Что вы там делаете, мистер? — раздался чей-то голос.

О, Боже.

Я наклонился, загрузил Тришу в багажник и захлопнул крышку. Затем повернулся.

Она была красавицей. Девятнадцати или двадцати лет. Волосы цвета солнечных лучей, кожа песочного цвета. Одета в джинсы и синюю рубашку из шамбре. Рубашка была завязана под грудью, обнажая живот. Также на ней была соломенная ковбойская шляпа и сапоги из змеиной кожи.

Настоящая аризонская девушка — вплоть до револьвера, как у героев вестернов, в руке.

Скривившись так, что я увидел её ровные белые зубы, она сказала: — А ну, открывай багажник.

— Всё в порядке, — сказал я. — Она сбежала из дома. Я частный детектив, нанятый её родителями, чтобы вернуть её.

— Мне плевать, что ты Сэм Долбаный Спейд, приятель, открой этот блядский багажник.

— Вы представительница закона? — спросил я.

— Просто гуляю. И, похоже, наткнулась на извращенца во время совершения преступления.

— Если вы не представительница закона, — сказал я, — то это не ваше дело.

— Мы с Сэмом Кольтом смотрим на это по-другому.

Нужно было принять решение.

Я решил, что аризонская или нет, но это всего лишь девушка. Более чем вероятно, что она не слишком меткая.

Это была ещё одна ошибка моего усталого разума. Он не напомнил мне о том, что многие стрелки мирового класса были женщинами. И он забыл упомянуть Энни Оукли.

Я рванул к водительской двери.

Что-то ударило меня в спину. Это было похоже на удар молотком, а через мгновение оглушительный взрыв резанул уши.

Револьвер! Такой невероятно шумный!

Но, Боже мой!

По словам врачей, я больше никогда не смогу ходить. Эта сука (её звали Стейси Хикок, подумать только, не имея ко мне никакого отношения) попала мне в грудной отдел позвоночника из револьвера 45-го калибра. Теперь, говорят, я проведу остаток жизни в инвалидном кресле в психбольнице для преступников.

Жертва насилия с применением огнестрельного оружия.

Меня держат подальше от молотков.

Но они не могут отвлечь мои мысли от Анжелы. И всех остальных. От многих других.

Конечно, я часто сожалею о потере Триши. Мне кажется, что она должна была стать вершиной моей карьеры. А я не смог заняться ею…

Мне нравится сидеть в инвалидном кресле и думать о том, что бы я сделал с Тришей, если бы эта сука Стейси Хикок не появилась в тот момент.

Стейси с её револьвером.

С её долбаным кольтом.

(Аризона, как я узнал слишком поздно, это чрезвычайно примитивный штат, в котором гражданским лицам разрешено ходить вооружёнными, как бандитам!)

Я бы с удовольствием опустил свой молоток на Стейси. Сломал бы ей палец, нажавший на курок. Выбил бы эти большие белые зубы. Вбил бы глазные яблоки глубоко внутрь. Оторвал бы её груди гвоздодёром…

Может, когда-нибудь.

В лечении травм спинного мозга постоянно происходят прорывы. Не успеешь оглянуться, как я снова встану на ноги. После этого я вскоре выйду отсюда.

Я был невменяемым, когда нападал на людей.

Так решил суд.

В настоящее время моё психическое здоровье успешно идёт на поправку и я очень раскаиваюсь. Спросите любого.

Перевод: Гена Крокодилов

Случайная попутчица на шоссе № 1

Richard Laymon. «Pick-Up on Highway One», 2001

— Ты хорошо водишь машину? — спросил Малкольм.

Девушка на пассажирском сиденье коротко кивнула. — Лучше всех, — ответила она.

— Лучше всех не обязательно, — сказал он ей. — Достаточно умения. Всё, о чем я прошу, ‒ это продолжать двигаться по этому шоссе в северном направлении и оставаться на своей полосе. Как ты, возможно, заметила, слева довольно неприятный обрыв.

— Хороший вид, — сказала она, улыбаясь. У неё была прекрасная улыбка, обнажавшая два ряда блестящих белых зубов. Малкольм, ортодонт, восхищался ровными зубами. Он восхищался и всем остальным в ней тоже. Помимо её зубов, он мог бы найти множество веских причин, чтобы предложить ей прокатиться.

Он продолжал ехать, пока не увидел широкую грязную обочину. Он свернул на неё и остановил свой старый MG. — Обойди вокруг, — сказал он. — А я перелезу.

Она внимательно посмотрела на него широко раскрытыми вопросительными глазами. — Ты ведь не уедешь и не бросишь меня, правда?

— Конечно, нет, Салли. Зачем мне это нужно?

— Ты устал от меня.

— Это просто смешно.

— Видишь ли, меня уже высаживали. Мне это не нравится. Ни капельки. Меня высадили на прошлой неделе прямо в пустыне. Хлопнули дверью у чёрта на куличках! Знаешь, я ведь могла умереть.

— Почему тебя высадили? — спросил Малкольм.

— Из-за другой автостопщицы, вот почему. Мы ехали в спортивной машине, похожей на твою. Водитель сказал: — Пока, Салли. У меня есть место только для одной попутчицы и это не ты.

— Он должен был оставить тебя, а не брать другую. Это было бы честно.

— Честь? Что он знает о чести? Он решил, что с другой девчонкой ему будет лучше, это всё, что его волновало. Так что нет, спасибо, Малкольм, я лучше останусь на своём