Но не в силе этих обезьян была проблема, а в этом бесконечном холоде, что пробирал до костей. И ни костры, ни теплые шкуры не могли согреть нас. В этот мир послали только 5, 6 и нашу 7 сотню. Тысячник решил, что задача слишком простая, и мы легко справимся, даже таким небольшим количеством. Вначале так и было. Первую и вторую деревню мы сожгли, не заметив, но по правде говоря, там в каждой было от силы по сотне морозных обезьян, причем довольно низких уровней. Зато уже в следующем поселении, мы встретили полноценную, боевую дружину и понесли первые серьезные потери. А ведь это была только половина пути, так как портал, наш тысячник Тарак Кровавый собирался открыть в заранее оговоренном месте и времени. Перед штурмом небольшого острога, около четвертой деревни, Ирчин Злобный на общем собрании, тоже выступил и предупредил, что чувствует сильную тревогу. Двое сотников и почти все десятники ржали в голос. Как они его только не называли, конечно, такое могли себе позволить исключительно сотники. Десятники, попросту побоялись совершить такую роковую ошибку. Младший офицер Ирчин уже тогда имел очень специфическую и даже пугающую репутацию и достаточно крупную коллекцию ушей и пальцев своих недругов. А вот наш сотник Оцев, все же сделал какие-то выводы для себя лично. И в дальнейшем для своей сотни выбрал более неудобное направление атаки острога, но как оказалось, он не ошибся. Так как после того штурма, пятую и шестую сотню создавали с нуля. Когда они прорвались через главные стены, шаман морозных обезьян воспользовался, неведомо откуда взявшимся артефактом Системы. И на мгновение температура внутри острога понизилась на несколько порядков. Возможно, в любом другом мире, этот артефакт не имел такого боевого потенциала. Но в мире, где вода, в принципе не хочет оставаться в жидком состоянии, он превратился в ультимативное оружие массового поражения, и уничтожил две сотни гоблинов за одно мгновение. Они просто замерзли, вся жидкость в их телах в одно мгновение превратилась в лед. Наверняка магией лечения можно было кого-то спасти, но под ударом выжили только два сотника, но и они перенесли его не без ущерба для своего здоровья. А вот морозные обезьяны пережили удар очень даже не плохо и задавили количеством обоих командиров. В это время наша сотня с трудом поднималась на стены защищающие острог, и большая часть солдат все еще находились вне радиуса поражения артефакта. В том числе и сотник Оцев. Я же и десятник Ирчин уже были на стене и в момент, когда пошла рябь заклинания. Он словно почувствовал ее и прыгнул со стены. И сделал еще одну малость в тот самый момент. Ирчин дернул меня за воротник, и я полетел со стены вместе с ним, почти двадцать моих гоблинов осталась на стене ледяными статуями. А ведь он мог не делать этого и возможно занял бы мое место. Однозначно занял бы. Более старого и опытного офицера в нашей сотне не было, не считая конечно господина Оцева.

Десятник Ирчин никогда не напоминал о долге жизни, у гоблинов это не принято. Но и спасать тоже не принято. А он спас и сделал это с такой легкостью, так не принужденно, словно знал все наперед. Он смотрит на волну холода — на его лице нет страха, на нем вообще нет эмоций, падаем со стены высотой в 10 локтей — на его лице в этот момент, кажется, была даже скука. Наверное, это меня в нем и раздражало все эти годы, старик Ирчин не гордился что спас меня. Даже не гордился что спас почти восемь десятков своих братьев по оружию и самого сотника Оцева. И выражение лица такое словно крошки со стола сметает. Эта его скрытая надменность не позволяла мне быть ему благодарным, где-то глубоко в моей душе. А ведь он уже тогда был стар. Господин Оцев за тот случай, наградил его новым уровнем и подарил Системное оружие в вечное пользование. И изменил к нему свое отношение, навсегда. Вот он уважал Ирчина Злобного, да и сейчас уважает этого старика за спасенную жизнь, в отличие от меня. Я так и не смог, побороть к нему какой-то глубинный страх. Стоило только встретиться с ним взглядом. Он никогда не лез с советами, не подрывал мой авторитет, но я на каких-то инстинктах всегда старался уколоть его за ошибки. Наверное, просто пытаюсь оправдать себя, что не поверил ему тогда.

Журек тряхнул головой, отгоняя воспоминания, и скомандовал.

— На сборы полчаса и выдвигаемся, вперед к лагерю сотника Оцева отправится десяток офицера Ирчина. Объяснишь ему все сам, скажешь, я дал разрешение. Но моих четверых бойцов оставь, хватит таскать их с собой.

— Так точно полусотник Журек.

Бег с препятствиями.

Уже спустя 10 минут мой отряд бежал в сторону основного лагеря. Такие крупные фигуры, как сотники и наш тысячник, практически никогда не покидают укрепленный лагерь. С годами такие могучие фигуры, становятся только более осторожными. Бежать нам предстояло не меньше 20 верст. Полчаса мы двигались в среднем темпе без особых проблем. У каждого воина характеристика Выносливость была разного уровня. Поэтому для кого-то это была легкая прогулка, а для некоторых бег на пределе сил. Поравнявшись во время бега с тяжело дышащим Леуром, тихо ему сказал.

— Слушай меня внимательно и смотри только вперед, понял — он начал поворачивать голову в мою сторону и мне пришлось слегка ударить локтем ему под ребра.

— Понял господин десятник — маг поморщился, но больше головой не крутил.

— За нами уже десять минут следуют как минимум пару невидимок — еще один удар под ребра — не крути головой, иначе долго не проносишь ее.

— Понял господин десятник — снова повторил он.

— Впереди возле входа в поместье сделаешь вид, что больше нет сил бежать, и остановишься. Громко скажешь, что требуешь привал и отдых, я откажу, ты нагрубишь, в ответ получишь под дых. Упадешь на землю, сделай вид, что потерял сознание. Дальше будь внимателен и жди моих команд.

Леур сыграл великолепно. Тяжелое дыхание, заплетающиеся ноги, да и гадости он говорил от души. Мои воины, на мгновение подумали, что я убью его, настолько все было правдоподобно. И когда я приказал поднять обмякшее тело нашего мага с земли и занести в ближайшее поместье, сделали это молниеносно. Как только мы разместились, и маг был уложен на землю в более-менее подходящей комнате в разрушенном здании, я прошептал.

— Всем приготовить