– Конечно. – Я отправила папе сообщение, что ухожу домой, собрала вещи и пошла рядом с Кингстоном. – Как тренировка?

– Очень неплохо. Знаешь, Алекс попробовал поставить Рука и Бишопа в одну пятерку, как ты и предлагала, и они отлично сыгрались! – Кинг придержал для меня дверь, и мы направились к «Вольво», который он неизменно оставляет на одном и том же месте в дальнем углу парковки.

– Ого! Надо будет прийти посмотреть.

– Обязательно приходи. И поглядеть интересно, и парни с третьей линии получили возможность себя проявить, что только на пользу игре.

– Я очень рада, – от души сказала я, радуясь, что смогла подсказать что-то дельное папе и это помогло команде.

Как обычно, Кингстон открыл правую дверцу и подал мне руку. Я легко села бы в машину и без помощи, но мне нравится наш контакт – больше, чем диктует благоразумие. Мне нравилось проводить время с Кингстоном, пусть даже сугубо как друзья, хотя большую часть времени мои мысли пребывали далеко за пределами платонического русла.

Как только я села, Кинг обошел капот и занял место за рулем. Взглянул в зеркало заднего вида, немного поправил правое зеркало и проверил, как работают поворотники.

Я уже привыкла к его предосторожностям: включать сигнал, прежде чем тронуться с места, тормозить, едва загорится желтый (даже если времени достаточно проехать перекресток, прежде чем желтый сменится красным), двигаться исключительно в пределах разрешенной скорости, а то и чуть меньше. Кингстон водит как девяностолетний старец, и мне это отчего-то нравится.

– А куда тебе надо заехать? – полюбопытствовала я, когда он свернул влево, а не вправо.

– Увидишь, – и он усмехнулся очень по-кингстоновски, то есть своей очаровательной, слегка лукавой улыбкой.

– Загадками говорите… Намекаешь, чтобы я угадала?

– Если хочешь, давай.

– Мы едем в общество защиты животных гладить милых щенков, которым нужен дом?

– Нет, но я могу это организовать, если тебе хочется. Я в прошлом году участвовал в рекламной кампании общества защиты животных и стараюсь приезжать раз в месяц в дни, когда люди приходят взять питомца, – раздаю автографы, ну и так, по мелочи.

– И почему ты такой образцовый?

Крайне трудно удерживаться в рамках дружбы, когда слышишь подобные признания.

– Я и близко не нахожусь к образцу.

– Но я не нашла в тебе ни одного недостатка, который бы не умилял, – я теребила губу. – Может, мы едем в поселок пожилых, где миниатюрные старушки будут похлопывать тебя по заду, а ты с улыбкой будешь делать вид, будто ничего не происходит?

– Гм, нет, к тому же я сильно сомневаюсь, что почтенные дамы способны на такие выходки.

– Будь я старухой и покажись ты в моем поселке, обязательно погладила бы тебя по заднице… – Я подняла палец: – Только я этого не говорила.

– Ты можешь гладить меня по заду в любое время, но, боюсь, это вступит в противоречие с договоренностью о платонических отношениях, – Кингстон подмигнул, и я засмеялась.

Хорошо, что мы словно позабыли нашу полуинтрижку или хотя бы освоились достаточно, чтобы шутить на этот счет.

Через десять минут Кинг въехал на паркинг перед каким-то на первый взгляд баром.

– Что это за место?

В улыбке, осветившей лицо Кингстона, сквозило не то предвкушение, не то озорство.

– Готова поразвлечься?

Его язык скользнул по щербинке на переднем зубе.

Я приподняла руку.

– Так, а вот это прекращай.

Улыбка Кингстона сникла, взгляд заметался.

– Что прекратить?

– То, что ты делаешь! Или только что делал. С неотразимо сексуальным видом говорил то, что можно принять за намек с соответствующим подтекстом.

Кингстон нахмурился. Даже хмурость ему шла и казалась сексуальной. Да, платонические отношения давались мне с огромным трудом.

– Никакого подтекста не было.

– Ты так считаешь?

– Я лишь спросил, готова ли ты развлекаться.

– Ах, вот ты как считаешь, – я развернулась на сиденье, сняла ногу с ноги, провела ладонями по обтянутым платьем бедрам и слегка их расставила. Да, я утрировала, но мне надо было доказать свою правоту. Я провела языком по верхней губе, чуть прикусила нижнюю и спросила с чувственными нотками а-ля секс по телефону:

– Ну как, Кингстон, готов поразвлечься?

Он заморгал с частотой стробоскопа, а баритон его сгустился и понизился октавы на две.

– Я не так говорил.

– Допустим, но эффект был таким, как если бы ты вот так сказал. Давай-ка выбираться из машины, пока феромоны не отключили разум!

Я распахнула дверцу и проворно выбралась, не дожидаясь, пока мы сознательно примем неправильное решение.

Кингстон вылезал из машины гораздо дольше – он незаметно поправил что-то в брюках, а щеки ярко алели. У меня немного отлегло насчет собственной физической реакции на флирт в машине.

Кинг все равно придержал для меня дверь бара и повел в зал, не отрывая кончиков пальцев от места чуть ниже талии, где у меня начинается крутой изгиб. Заведение действительно оказалось баром, но во втором зале…

– Кингстон, тут что, бросают топоры?!

– Точно. – Он обнял меня за бедро и прижал к себе.

Не успела я удивиться неожиданному панибратству, как рядом возник какой-то бородатый хипстер с татуированной до самого плеча рукой.

– Кингстон! Здорово, что ты пришел! – Глаза бородача едва уловимо вспыхнули, когда он заметил меня. – И подругу привел, гляжу?

– Ронан, это Куини. Куини, это Ронан, владелец заведения.

Ронан засмеялся.

– Кинг и Куини?! Эпично!

– Мы просто друзья, – объяснила я.

Пальцы Кингстона двинулись на моей пояснице.

– Мне полпинты твоего светлого. Куини, а ты что будешь?

– Ого, а ну-ка, стоп! Ему пинту молока, а мне рутбир, – я ткнула Кингстона в грудь. – Не хватало только нарезаться и швыряться топорами!

– Просто друзья, – Ронан насмешливо кивнул. – Я для тебя четвертую мишень оставил. Готовьтесь и приступайте, – на этом он отошел.

– Мы правда будем метать топоры?

– А что, это прикольно.

Я взяла Кингстона за щеки и повернула его голову вправо-влево.

– Кто ты и что сделал с моим бойскаутом?

Кингстон нагнулся, так что его лицо оказалось в дюйме от моего.

– Я твой бойскаут, Куини. Если я ношу поло и слаксы и пью молоко, а не пиво, это не означает, что я не умею развлекаться.