Шрифт:
Закладка:
– Эй! – он говорил таким тоном, будто я зашла туда, где мне быть не полагалось. – Ты кто, блин, такая?
Я выдохнула, и воздух из моих легких превратился на холоде в пар.
– Э-э-э… Я просто…
– Просто ломишься в двери посреди ночи, – продолжил мужчина за меня. – Я тут вообще-то спать пытаюсь.
Но ведь дверями хлопала не я. По крайней мере, мне так казалось.
– Это вас тут быть не должно, – я указала на дверь позади него и уточнила: – В этом номере.
Незнакомец нахмурился:
– Ты о чем вообще?
– Я звоню в полицию.
Меня приятно удивила уверенность в собственном голосе, учитывая, насколько мне в тот момент было страшно. Только тут я вспомнила, что баллончик остался лежать в моей сумочке на ресепшене. Усилием воли я вновь заставила себя сдвинуться с места и развернулась, чтобы уйти.
– Погоди! – крикнул мне вслед мужчина. – Я тут ночую. Все как полагается. У меня и ключ есть.
Послышалось звяканье, и, повернувшись, я увидела в его руках уже знакомый кожаный ярлычок и висевший на нем ключ.
После короткой паузы я спросила:
– Как вас зовут?
– Ник Харкнесс.
– Вас нет в гостевом журнале.
– Я не расписывался в журнале. Но в остальном все по правилам. – Убрав ключ, он полез в задний карман. – Хочешь проверить? Вот.
Достав бумажник, он бросил его мне, и тот грохнулся на бетонный пол.
– Там все мои документы, – сказал мужчина. – Извини, не хотел тебя пугать.
Я замялась. Стоит мне нагибаться и поднимать бумажник? Всем известно, что серийные убийцы нападают как раз в тот момент, когда ты беззащитна. Пододвинув бумажник поближе к себе мыском ноги, я схватила его так быстро, как только могла. Мужчина не соврал: внутри и правда лежало его удостоверение личности. А еще 60 долларов.
– Ладно, – сказала я, обращаясь в основном к самой себе.
Потом прикрыла глаза и потерла под очками переносицу. Чуть погодя, добавила:
– Хорошо. Ладно. Все в порядке. Все под контролем.
Ник Харкнесс наблюдал за мной все это время, но не шевелился.
– Ты как? – спросил он.
– Нормально. Все отлично. Я – ночная дежурная.
Ник недоуменно моргнул холодными голубыми глазами. Только тут я вспомнила, что на мне пальто, а фирменный голубой жилет я так и не надела.
– Ты – ночная дежурная, – повторил Ник, и это был не вопрос.
– Да, именно. Прошу прощения за шум. Я не знала, что вы спите.
– А сообразить, что если долбить в двери посреди ночи, то обязательно кто-то проснется, ты не могла.
Голос мужчины был полон сарказма, и мне тут же захотелось метнуть его дурацкий бумажник ему в голову. Не знаю, кто там хлопал дверями, идиот ты несчастный, – у меня и без тебя выдалась не лучшая ночка. Но чем дольше я смотрела на Ника, стоявшего на ноябрьском холоде в одной футболке, тем меньше мне хотелось на него злиться. Это все его лицо. Красивое лицо. Уставшее, будто этой ночью, как и мне самой, ему не довелось толком поспать.
– Не обязательно быть таким козлом, – сказала я. – Я ведь просто делаю свою работу.
На подбородке у Ника дрогнул мускул, и он отвел взгляд. Я продолжала:
– Двери. Вы… эм-м… не замечали с ними никаких проблем?
Мужчина ничего не ответил, и я добавила:
– Мне кажется, они открывались и закрывались сами по себе… Это было очень странно.
Мои слова прозвучали одновременно и глупо, и жалко, но Ник, похоже, не обратил на это внимания. Он все так же смотрел в сторону, потом рассеянно почесал живот. От этого движения его футболка задралась, обнажив его на редкость упругий живот.
– Боже мой, – сказал Ник, обращаясь, кажется, к самому себе.
– Ладно, – ответила я. – Вы спали. Вот ваш кошелек. Я ухожу.
– Ты новенькая, что ли?
Я протянула ему бумажник, но он его так и не забрал.
– Типа того.
Да так оно и есть.
– Ты новенькая, – повторил Ник. Потом отнял руку от живота, из-за чего футболка, к сожалению, вернулась на место, и продолжил:
– Вот уж не думал, что они и вправду кого-то найдут. Последний дежурный уволился несколько недель назад, а Крис здесь почти не появляется. Я был уверен, что они отказались от этой затеи.
– Это временно. По крайней мере, я так думаю. А вы… вы живете тут уже несколько недель?
– У нас с Крисом договоренность.
– Какая?
Ник сверкнул глазами – у него это хорошо получалось – и сказал:
– Договоренность, согласно которой я живу здесь и вызываю полицию, если возникают проблемы, а он меня не трогает. Достаточно подробно объяснил?
Боже мой! На этот раз бумажник бросила я – точно так же, как раньше это сделал Ник, – и тот упал между нами на пол.
– Ну, могли бы сразу сказать, вместо того чтобы пугать меня до смерти, – заметила я. – Было бы мило. Теперь понятно, почему вы живете тут совсем один. Доброй ночи.
Я развернулась и пошла прочь, но мужчина крикнул мне вслед:
– Вот тебе совет, новенькая дежурная. В следующий раз, когда тебе будет казаться, что здесь стучат двери, не поднимайся и не пытайся их чинить. Сиди у себя и никуда не ходи. Да и вообще, лучше не высовывайся, что бы ни случилось. Просто закрой дверь и жди окончания смены. Поняла?
Я повернулась к нему, чтобы сказать, что он – грубиян, что я не заслуживаю такого отношения и что ему не стоит так обращаться с другими людьми. Но в это мгновение я сквозь открытую двер увидела его номер изнутри, и слова застряли у меня в горле. Я просто стояла и таращила глаза.
Ник не обратил на это внимания.
– Ладно, – сказал он. – Иди уж.
Я снова развернулась и направилась к лестнице, сжимая онемевшей рукой перила, чтобы не споткнуться. Глаза слезились на ветру, пульс стучал как безумный.
Пока я шла, у меня в голове крутились всего две мысли.
Во-первых, он знал про двери. Точно знал.
Во-вторых, в его номере я увидела кровать, телевизор и зажженную лампу. Кровать была застелена, но на подушке остался отпечаток, словно он только что лежал на ней головой. А на прикроватной тумбочке в свете лампы поблескивал пистолет. Так, словно кто-то только-только положил его туда. А до этого держал в руке, прежде чем открыть дверь.
Фелл, Нью-Йорк
Ноябрь 2017
Карли