нарушить их долгий покой. И если половина домов была дряхлыми стариками, то другая — сгнившими мертвецами. Перед смертью по ним прошелся пожар, обугливший их бедные лица, пролили жуткие дожди, заставившие их мертвые тела тлеть. Каждый дом напоминал о том дне, когда мира не стало, когда человечество уничтожило себя.

Даня вздрогнул.

— Багдарин, — сказал Егерь, не отвлекаясь от дороги. — Раньше это был обычный, мелкий городок, но вот что с ним сделала война.

Парень молчал.

— Таких теперь тысячи.

А вот и центр: совершенно безлюдный и пустой. Не было даже машин, мусора или чего еще — обезумевшие люди за пятнадцать лет стащили все, что только можно.

Грузовик словно обтянуло мраком, несмотря на то, что солнце сияло высоко над головой, отгоняя тучи. Тихо шуршал ветер, играя с редкими опавшими листами. Вдруг КРАЗ заглох невдалеке от большого двухэтажного здания, окутанного деревьями. Из трубы двухэтажного дома струился дымок: пусть краска на нем и облупилась и дерево давно начало гнить, нельзя было сказать, что здание пережило мировую катастрофу. Скорее, оно просто прошло через пожар, что оставил отпечаток из сажи и обгоревших досок. В треснувших окнах играли блики солнечных лучей, отражая свет прямо на лобовое стекло. Даня зажмурился.

— Пошли, — приказал Егерь. Он взял небольшой рюкзак на двадцать литров, используемый им для коротких вылазок, где ютились запасы первой необходимости: еда, вода, лекарства и немного патронов; после закинул за плечо привычный 74 АКСУ и выпрыгнул.

За ним юркнул Зевс.

Парень послушался и молча вышел наружу, прихватив уже свой калаш. Все остальные запасы, которые выгреб Егерь у себя из конуры лежали в кузове КРАЗа — аккуратно сложенные и плотно упакованные.

Округа была пропитана запахом пыли и гнилой древесины, впрочем, как и везде.

— Сиди здесь, понял? — сказал Егерь, глядя Зевсу в блеклые глаза. — На всякий случай. Охраняй.

Кавказец скрылся в багажнике КРАЗа, оставив двух мутантов наедине. Пацан не решался подойти к волку ближе: то ли боялся, то ли ему просто было противно прикасаться к этому отродью дьявола. Но вот Зевса Даня заинтересовал. Полуволк-полупёс тихо, покачиваясь из стороны в сторону, лениво поднимая свои огромные лапы, приблизился к Дане. Обнюхав сперва ноги, а потом и руки, которые парнишка пытался убрать подальше, Зевс резко цапнул Даню. И зарычал.

— Чего? — вскрикнул Даня… — Ты охренел?!

Тут он замер: что-то случилось. В голову словно ударил мощный импульс, заставивший все вокруг замереть. Окружение, словно погасло, оставив лишь Даню и Зевса. Молниями ударили мысли, чувства, запахи, но, словно не родные. Будто снаружи был источник, издающий эти ощущения. Взгляд пацана остановился на Зевсе. Тот вилял хвостом, радостно высунув язык.

— Эй, ты, что… Разговариваешь?

В ответ лишь рык. Но теперь, пацан различал в этом животном рыке что-то такое близкое и одновременно далекое. Зевс, словно передавал свои чувства, поток своего сознания парню. Даня различил в этом коротком импульсе радость. Как будто волк был рад видеть своего нового друга.

— Охренеть… — Даню застилали воспоминания и чувства, которых он не переживал, какие-то короткие, совсем незапоминающиеся обрывки. Было не по себе. Еще несколько минут он не отрывался от пса. Несколько мимолетных мгновений затянулись на часы, потоки мыслей соприкасались, словно ручьями стекая в один… Даня чувствовал, что разговаривает с псом, но не посредством общения, а скорее… Прямого понимания друг друга. В этих блеклых собачьих глазах таилось столько чувств и переживаний, столько скрытого от человеческих глаз.

— Эй, чтоб тебя, — гаркнул Егерь, толкая юнца из стороны в сторону. — Просыпайся!

Даню будто вынули из бочки с водой.

— Д… Да… — еле открывая рот отвечал Даня. Он не сводил глаз с Зевса.

— Слышал? Я ухожу перетереть с Ромом в этот перевалочный пункт, — кавказец пальцем указал на широкое двухэтажное здание, огражденное разбитым забором. — На всякий случай ты тут поохраняешь.

Пацан кивнул.

Егерь приказал Зевсу сидеть здесь же, а сам накинул рюкзак и ушёл.

Давно Егеря здесь не было. Он проходил мимо лихо закрученных сожженных деревьев, шуршал ногами по выстланной промокшими и опавшими листьями траве. За забором были свалены старые, убитые машины. Куча Жигулей, Волг, и несколько Тойот — давно вскрытых и опустошенных. Среди всего этого кладбища трупов выделялись лишь несколько машин: Шишига Рома, несколько УАЗОВ, совершенно незнакомых Егерю и старенький 67 ГАЗ, принадлежавший заядлому выпивохе и игроку в карты — Тополю.

— Ну привет, дружище, — Егерь невольно улыбнулся, глядя на разваленный временем ГАЗ-66. Потрепала тебя жизнь, да?

А вот ГАЗ-67 Тополя был в полном здравии. Этот старичок прожил больше Егеря и застал времена Союза. Тополь тщательно следил за здоровьем машины: постоянно осматривал и обновлял и без того дефицитные детали.

Егерь подошел к центральному входу. Остальные подъезды завалили, в целях безопасности. Было подозрительно тихо: ни пьяных криков, обычно слышимых со второго этажа, ни задорных песен о былом, ни трезвона наскоро собранного радио, которое Ром в шутку называл Балаболом.

— Спят что-ли?

Противно заскулила дряхлая деревянная дверь. Егерь вошел на первый этаж и тихо поплелся по скрипучему, давно прогнившему полу. Каждый тяжелый шаг перевозчика громко отдавался во всех уголках двухэтажки. Само здание изнутри содержало в себе по восемь квартир на каждом этаже, причем на первом было совершенно пусто: в закрытых комнатах хранились боеприпасы и провизия, а вот на втором ютились и жили сталкеры. Пройдя несколько метров по пустому коридору, освещенному лишь парой окон по периферии, Егерь свернул на лестничную клетку. Это была единственная лестница, что вела к людям, а потому на ее стыке была установлена крепкая решетчатая дверь, обтянутая сеткой. Её смыкал огромный амбарный замок. Обычно за ней стоял дежурный, пропускающий людей.

На секунду кавказец замер. Еще при входе он учуял неприятный, едкий запах пороха, а теперь, когда увидел напрочь сорванный замок и распахнутую настежь дверь, тут же выхватил гранату. Продев палец в кольцо, он готов был в любую секунду закинуть ее, подорвав чужаков, пробравшихся внутрь.

С поднятой рукой, кавказец медленно, не рискуя делать резких движений, поднимался по лестнице. Враги, должно быть, давно услышали его, а потому уже ждали в засаде. Ещё и шаги, отдающиеся громким эхом по зданию, сильно мешали.

— Эй, я сдаюсь! — прокричал Егерь, разрывая тишину. — Не стреляйте!

Он почти подошел пролету лестницы ведущей на второй этаж, откуда виднелось дуло автомата.

Послышалось шуршание и вскоре раздался голос:

— Оружие бросишь у входа, понял?!

— Как скажете…

Щёлкнула чека.

Граната полетела точно в проем, под ноги бандитам.

Раз, два, три…

Прогремел взрыв. Дом задрожал, а проем заволокло дымом и едкой