Университета - субъект, Господина - удовольствие, Аналитика -

61

власть .

Поскольку социальное бытие определяет наш коллективный дискурс, каждый из нас есть то, что он говорит. Немодный классовый подход в этой области прекрасно работает: например, наполненная канцеляризмами речь чиновника и его служебный патриотизм - симптом его социального статуса. Таким же онтологическим способом производятся «свободные» суждения критиков власти или «рабские» мнения ее защитников. Как гласит старая немецкая пословица, человек есть то, что он ест. То, что мы усвоили вместе с молоком кормящей матери - идеологии, мы и принимаем за свои слова и мысли.

В этом пессимистичном утверждении есть и хорошая новость: практически все затяжные политические споры можно разрешить, устанавливая, кто твой противник и каковы его резоны. Как и в расследовании преступления, ключевым является вопрос выгоды:

Враждебного дискурсмонгера, как ракету с разделяющимися боеголовками, целесообразней всего уничтожать на стадии запуска. Вместо того чтобы выяснять огненную суть его силлогизмов и прикладывать их к своей жизни и судьбе, надо прежде всего поинтересоваться источниками его финансирования и стоящими перед ним задачами - то есть вопросом, кто это такой и почему он здесь.37

Анализ собственных мотивов и отчет в связи с кормящей идеологией - дело не менее важное. В любой критической позиции должны присутствовать рефлексия и самокритика. Это то, что у Брехта называется «показом показа» - играя роль политического оппонента, ты не должен обманывать себя и другого в отношении претензий на объективные истины и научные факты.

В книге «Истина и метод» Гадамер показывает, что задача истории как области знания - не констатировать трансцендентные истины, а восстанавливать связь между субъектом и прошлым, которое его сформировало. Трудно выйти за границы «герменевтического круга», в котором человек понимает вещи только естественным для себя способом - через историю, образование, воспитание, язык, пред-рассудок (предварительный рассудок, условие мышления). По Гадамеру, задача обращения субъекта к истории -своеобразное присвоение истории, вписывание в герменевтический круг, в свою органическую историчность. Ложным становится именно научно-объективный подход:

Притязая <.> на полное возвышение над своей собственной обусловленностью, историческое сознание оказывается жертвой диалектической видимости, поскольку на самом деле оно стремится стать как бы господином прошедшего. <.> Историческое сознание, стремящееся понять предание, не должно полагаться на те методико-критические приемы, с которыми оно подходит к своим источникам, как если бы эти приемы предохраняли его от вмешательства его собственных суждений и предрассудков. Оно должно учитывать также и свою собственную историчность.38

Таким же точно образом и наше отношение к идеологии определяется категориями и пред-рассудками, внедренными в мышление настоящим или прошлым, тем или иным участком когнитивной карты.

В любом случае необходимо выяснить свою идеологическую генеалогию, понять природу политической ангажированности, идентифицировать с конкретным районом Воображляндии. Это никак не ограничивает свободу действий или мышления. Как показывает опыт, перебежчиков из одного лагеря в другой всегда хватает. Но это вопрос интеллектуальной трезвости и честности в диалоге с другим. Часто в «диалоге нездорового человека» работает принцип соринки в глазах противника. У империй мы берем водопровод, канализацию и медицину, а у туземцев - цвет кожи и разрез глаз. В идеологическом диспуте релевантность сравнительных конструкций никого не интересует. В итоге, как в фильме Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли», прилавки американского супермаркета соотносятся непосредственно с ГУЛАГом.

Представим себе, что на вопрос «Жития Брайана»: «Что сделали они для нас?» - отвечают остальгирующие жители бывших советских республик. Список будет тот же: бесплатные медицина, жилье и образование, общественный порядок, водопровод, дороги. Но если реестр составляют антисоветчики, то он превратится в «черную книгу коммунизма»: репрессии,

голодомор, дефицит.

По каким параметрам сравнивать «плохое» и «хорошее», если объективный отбор и классификационно-оценочные принципы отсутствуют? Какой бы набор «фактов» ни предложила нам повестка дня, непримиримые лагеря политических оппонентов останутся на исходных позициях.

Но положение над спором тоже невозможно - это положение Господа Бога. Так что остаемся жить в своих квартирах, изредка сходясь в пространстве кухонных споров. Достаточно просто соблюдать правила честной полемики, например, такие:

1. Не прикрываетесь «нейтральностью», «объективностью» и другими манипулятивными эвфемизмами, а честно заявляйте о своей политической ангажированности, мотиве и цели.

2. Говорите о конкретной политической, экономической или культурной идеологии, а не о «политике вообще», «власти как таковой».

3. Не скрывайте минусы своей и плюсы чужой идеологии; соотносите вред и пользу в корректных сравнительных характеристиках.

4. Анализируйте конкретную идеологию в конкретных формах -например, в политических программах, официальных заявлениях политиков, публикациях в СМИ, школьных и вузовских учебниках, киносценариях и т. п.

ЧУЖОЙ

Выходя из тени обычных авторских манипуляций с «научным» текстом на свет открытой сцены (как Сесил Б. ДеМилль в «Десяти заповедях»), проясню свои принципы в каждом из пунктов.

Во-первых, моя политическая платформа - неомарксизм. Исходя из этой определенности, я не свободен от критических оценок цивилизации потребления, «капитализма катастроф», «общества спектакля», «одномерного общества». Понятно, что результат задачи заложен в ее условиях - поэтому критический пафос этой книги полностью может разделить только идеологический союзник. Ни одного убежденного рыночника-монетариста ни один из аргументов «слева» предсказуемо не убеждает.

Во-вторых, самым точным определением доминирующей сегодня идеологии будет именно «капитализм». После окончания «холодной войны» это слово не в моде, но эвристически оно всё так же продуктивно. В любой дискурсивной неопределенности, когда «правое» и «левое» меняются местами, оно вносит спасительную ясность и позволяет работать с проблемой.

В феврале 2019 года президент США Дональд Трамп выступил в Конгрессе с докладом «О положении дел в стране», где ответственно заявил, что «социализм в США не пройдет».39 Казалось бы эти публичные клятвы верности капитализму просто излишни, но по данным январского (2019) опроса Axios, 61 процент американских избирателей в возрасте 18-24 лет предпочитают социализм капитализму. В среднем же по стране за социализм высказываются 39 процентов избирателей40 - вот откуда озабоченность Трампа и всего высшего эшелона власти.

Конечно, капитализм «уже не тот» - классический товарноденежный обмен трансформировался в движение дигитально-символических потоков. По описанию Андрея Курпатова,

современный «Капитализм 3.0» оперирует «интеллектуальным ^ 66 ресурсом», «валютой доверия», ценностью времени и т. п.

Однако это не отменяет старых сущностных определений капитализма через способ производства - вспомним блановскую формулу «присвоение капитала одними при