Шрифт:
Закладка:
Справившись с чисткой зубов и несколько раз умыв лицо, особенно глаза, я подняла голову от умывальника. Нет, ничего не изменилось: передо мной стоял Влад.
– Что случилось с тобой? Где ты этого набрался? – спросила я.
– Чего набрался? Девочки любят плохих мальчиков, разве не так?
– Ну да, так, наверное…
– Я придумал новую теорию, вот тестирую ее на вас, девчонках.
– Какую теорию?
– А-а-а, тебе скажи… – хитро улыбнулся этот новоиспеченный красавчик. Назвать его сейчас ботаником ни у кого не повернулся бы язык. – Много будешь знать, скоро состаришься. Да и эксперимент получится не чистым.
– Слушай, ну это просто кощунство!
– А разве плохие мальчики не кощунственны? К вам, девушкам, если относишься хорошо, то вы на голову садитесь.
– И откуда это ты, интересно, знаешь? Можно подумать, ты с кем-то встречался, чтобы сделать такие выводы. Или это ты в книжке прочитал и сделал чисто теоретическое заключение? – наконец-то я вернулась к своему привычному саркастическому тону по отношению к Владу.
– Ты многого обо мне не знаешь…, все меняется, – загадочно произнес он и ушел в свою комнату.
Я осталась в полутемном предбаннике. Окон в нем не было, а лампочка перегорела еще вчера, и никто ее до сих пор не поменял. Здесь было только два входа с противоположных сторон секции, из кухни сюда просачивался слабый свет.
«Как это, я многого о нем не знаю? – подумала я. – А что о нем знать? Вот если к парням из 344-й постоянно приходят в гости разные девчонки, я знаю. Вся секция знает. Если у всех девчонок из 347-й есть парни, и они к ним приходят, все тоже об этом знают. А Влад со своим соседом постоянно сидят в комнате как в изоляции: учатся, играют в компьютерные игры, никогда не приходят на наши вечеринки. Чего, интересно, я могу не знать?»
Я вернулась в комнату. Моя соседка только что проснулась.
– Веееер, – произнесла я, обдумывая свой вопрос. – Почему Влад из 343-й стал каким-то не таким. Он же раньше был тише воды, ниже травы. Что случилось?
– Ты че, Вик, когда это было? – искренне удивилась Вера. – Летом, когда ты была в Америке, он встречался с девушкой из своей группы. Но через пару месяцев они расстались. После этого Влад сильно изменился. И теперь флиртует и заигрывает со всеми девчонками в нашей секции.
– Вер, так сейчас же уже февраль. Почему я этого не замечала?
– Так ты ж постоянно погружена в свои мысли. Сидишь, строчишь что-то в своем дневнике каждый день. После Америки ты стала какая-то депрессивная.
Я ничего не ответила и села на свою еще не заправленную кровать. У меня в душе появилось странное чувство, как будто я упустила что-то важное. Хотя мне Влад никогда не нравился, но оказывается, мне очень льстила его влюбленность.
Сцена 23. DELETE ЛЮБОВЬ ИЗ СЕРДЦА
Уже несколько дней у меня болело сердце. Я пила валокордин, но он ни чуточки не помогал. Раскалывалась голова – казалось, что ее поместили в железные тиски и давили со всех сторон. День и ночь я пыталась решить задачку всего из двух переменных.
Вернее, переменных было много, но возможных вариантов ответа – всего два. Несмотря на то что математика – сложная наука, мне она давалась гораздо легче, чем решение задач, которые ставила передо мной жизнь.
После того утреннего случая в темном предбаннике я больше не могла ни о чем и ни о ком думать, кроме Влада. Я заметила, как он изменился: начал стильно одеваться, делал комплименты девушкам и, вообще, вел себя как хозяин секции.
В университете его тоже уважали. Он занял первое место в нескольких межвузовских конференциях по вопросам экономики. Я тоже в них участвовала, но цели занять какое-то место у меня не было. Участие в конференциях для всех магистров было обязательным, и мне нужно было просто отчитаться.
Тема моего доклада: «Управление творческим коллективом в креативной компании» мне очень нравилась, я даже выступала с ней на экзамене в конце четвертого курса. В отличие от нервного списывания ответов со шпаргалок на госэкзаменах, с этой работой все было по-другому.
Я написала ее полностью сама и выступала, даже не подглядывая в тезисы, которые разрешалось держать перед глазами. Мне было очень интересно, какие вопросы мне задаст выпускная комиссия. Хотелось подискутировать со знающими людьми на такую захватывающую тему.
Но после того как я закончила свою речь, повисла длинная пауза. Кто-то из преподавателей взял мою работу, начал судорожно листать страницы, как будто стараясь придумать хоть какой-то вопрос.
– Интересная у вас тема, – сказал другой преподаватель, – инновационная. У нас на кафедре еще таких не было.
В итоге они задали мне вопрос, почему я выбрала именно эту тему, и все. Многие студенты хотели бы оказаться в такой ситуации – без вопросов получить пятерку, но я тогда расстроилась.
На лекциях Влад начал спорить с преподавателями. Не в смысле вести себя как раздолбай, а наоборот, у него была своя точка зрения по многим вопросам, и он не боялся ее озвучить. Лекторам это даже нравилось. Особенно молоденьким, только что окончившим аспирантуру преподавательницам.
Мне Влад тоже уделял знаки внимания. Каждый день заходил к нам в комнату, садился на кровать, и мы по несколько часов беседовали о философии, о политике, об учебе, о жизни. Поговорить с ним всегда было интересно. Он был ходячей энциклопедией, мог поддержать любую тему. Но дальше флирта и разговоров ничего не шло.
Однажды, когда я очередной раз думала над тем, стоит ли рассказывать все секреты друзьям, я спросила у него: «Влад, а ты кому-нибудь рассказываешь все, что у тебя на душе?» Он ответил: «Только тебе…»
Это явно означало, что он ко мне неравнодушен. Но нравлюсь я ему как девушка или просто как друг, было непонятно. Неопределенность сводила меня с ума.
Когда он выходил из своей комнаты (а я слышала, как крякала их защелка, и по шагам могла определить, вышел он или его сосед), сердце мое замирало в надежде, что он зайдет. Становилось трудно дышать, и я металась по комнате, как раненый зверь в клетке.
Но стоило ему зайти, я вела себя безразлично, делала вид, что чем-то занята, и его приход мне абсолютно неинтересен. Очень не хотелось превратиться в «подопытного кролика», на котором он испытывал свои теории. Когда он пытался меня приобнять, я со злостью отталкивала его. Было страшно растаять в его объятиях, а потом осознать, что это был всего лишь эксперимент. Он потешит свое самолюбие, напишет трактат, а я страдай.
А иногда мне и вовсе казалось, что он мстит за то, что я не обращала на него внимания в течение трех лет. Я боялась, что он поставил цель влюбить меня в себя, а потом сказать, что это была лишь игра.
Наша комната находилась рядом с кухней, и мне всегда было слышно, что там происходило. Я слышала, как он флиртует с другими девчонками, а когда тоже выходила на кухню, он еще сильнее начинал заигрывать с ними. Иногда даже упрекая меня в том, что я помешала им.
Восьмого марта я не выдержала: Влад расстилался перед каждой девчонкой на секции, да еще у нас появилась новенькая. Красивая, стройная, женственная… У нее был парень, но парень – не муж. Я стала часто видеть ее и Влада на кухне вместе.
В тот день я решила, что если не убегу куда-нибудь, чтобы всего этого не видеть и не слышать, то мое сердце просто разорвется. Валидол, корвалол, тем более валерьянка уже не помогали. Я оделась, на улице было холодно, и пошла куда глаза глядят.
Сначала я просто бродила по городу, пытаясь отвлечься, и думала об Америке. Визу на лето мне уже дали, и в конце мая я должна была уезжать.
Еще пару месяцев назад
