На первый раз нас простили и даже показали дорогу к местному базару. Он, несмотря на пятницу, вполне себе работал.

Я вспомнил, как мы собирались на эту прогулку. Как ни странно, узнала всё Ким. Это именно ей объяснили, что без пропуска территорию аэродрома покинуть не получится. Равно как и вернуться потом. А женщину без сопровождения не выпустят ни за что, а то слишком велика вероятность того, что назад она не вернется. И без оружия одни только дебилы в город ходят, но недолго.

Всё это Женя выяснила, пока я вяло переругивался с Дегтяревой. Странноватая немного эта Тоня. Да кто из нас без тараканов в голове? А тут возраст уже, как говорила Гурченко в одном фильме, не шишнаццать, судя по отсутствию самого ценного женского украшения, в настоящее время без семьи. А вот умение стрелять и ношение военной формы, будто делает это она далеко не в первый раз, наталкивает на некоторые мысли о ее прошлом. Сдается мне, не обошлось здесь без гарнизонного детства и порушенных надежд после замужества. И ладно, Тоня, мне вот такие дамы, которые всем подряд пытаются стать мамой-наседкой, никогда не нравились. А потому твое предложение общаться, не выходя за профессиональные рамки, очень даже к месту. Я бы тревожиться начал, если бы наоборот случилось.

В итоге нам дали пропуск. Мы же не просто так, а как бы при летунах. Вот они нам и выдали нужные бумаги, провели инструктаж, и даже карту Кабула с обозначенными крестиками самыми главными объектами предоставили во временное пользование.

Подвезла нас попутка, пожалуй, единственный подходящий транспорт. Можно было бы и пешком, что нам каких-то жалких пятнадцать километров по улицам, особенно после забега по камням и бездорожью. Вот и начали мы обзорную экскурсию с советского посольства, которое неподалеку от дворца находится. А сейчас, после культурной программы — ее естественное продолжение, а именно — шоппинг.

* * *

Денежки у нас были. Не так чтобы густо, но для потакания некоторым слабостям — да. Ну что сказать, не все трофеи оказались у родной державы. Был бы это мешок с долларами, я бы первый проголосовал за то, чтобы ни одна бумажка к рукам не прилипла. Потому что большие деньги неизменно идут рука об руку с большими проблемами. А так… Никто даже не спросил, имелось ли у духов баблишко.

Дележку того самого, что свято, ибо с бою взято, проводил Тихонов. Как-то так вышло, что начал собирать дензнаки он. Получилось на каждого по три тыщи с небольшим хвостиком афгани. В основном розовыми сотками, вперемешку королевскими с усатым военным и современными, с крестьянином. но было и несколько старых, замусоленных пятисоток. Вот их мы по братско-сестрински и раздали каждому участнику в равных долях. Сто пятьдесят долларов двадцатками и десятками, сильно нуждавшихся в стирке, я с молчаливого общего согласия отдал майору. Его участие было самым весомым, да к тому же он — самый пострадавший. Хорошо, отнекиваться не стал.

Курс местной валюты к рублю прост и незатейлив — десятка афгани за единицу советских денег. То есть у нас было по три с хвостиком сотни. Неплохие деньги для похода за покупками.

У меня особых планов не имелось. Я приблизительно представлял, чем здесь торгуют, и ничего из этого мне не было нужно. Ясен перец, для советского человека любая пластмассовая коробочка, на которой написано что-то типа «Сони» — предел мечтаний. А для меня — нет. Поэтому двухкассетные деки, которые в Союзе можно продать втридорога, пусть стоят где стояли. И джинсы, изготовленные руками пакистанских или даже местных ремесленников, не интересны. Разве что кроссовки?

Шутка из «Двенадцати стульев» про Малую Арнаутскую улицу в Одессе, где изготавливают всю контрабанду, для советского гражданина большей частью — нечто эфемерное, привет из прошлого. А меня когда-то занесло в стамбульский райончик с мелодичным названием Лалели, который специализируется на оптовой торговле. Там даже есть магазин, торгующий подошвами для кроссовок. Любых. Если нет, сделают и привезут, не проблема. Вот там я начал понимать масштабы. Это вам не вьетнамский портной, который у вас на глазах прямо на улице изготовит аутентичные «ливайсы» пятьсот первой модели.

Так что местные магазы и рынки мне не интересны пока. А вот Женя явно получила когнитивный диссонанс. Для нее все эти блестящие штучки с иностранными шильдиками — ранее недоступное и почти запретное. А тут вон, лежит в огромных количествах, торговцы с улыбками на вполне сносном русском предлагают зайти именно к ним, потому что «Нимфа», туды ее в качель, разве товар дает?

Наших на базаре было много. Я даже слегка расслабился, перестал нащупывать поминутно табельное оружие. Захотелось пить и я начал вспоминать, где видел свежевыжатый гранатовый сок. Одна надежда, что посуда чистая. Но Женю из виду не выпускал, да она и сама далеко не отходила, дальше пары шагов ни разу. Вдруг к нам подбежал мелкий хлопчик, бача. Я сначала подумал, что он работает на карманников, отвлекает внимание, но оказалось у парня свой серьезный бизнес. он подергал за рукав сначала Ким, потом меня, и завел свою мантру: «Шурави! Хороший чарс! Бери! Один палка, одна пачка! Бери!».

— Это он что продает? Конфеты? — спросила Женя.

— Ага конфеты. Местные. «Сладкие грезы» называются. Зажуешь одну и прямо до дембеля раскумаришься! — загоготал рядом усатый сержант, явный дедушка Советской Армии. — А ну кыш отсюда! — гаркнул он на продавца дури, и тот скрылся с глаз.

— Вот так, в открытую?.. Наркотики?.. — недоумевала Ким.

— Любой каприз за ваши деньги, — усмехнулся, подбоченившись, знаток местных реалий. — Так что осторожнее, особенно с едой и напитками. Были случаи, когда травили нашего брата. Да и здесь, на Зеленом рынке, два года назад… застрелили офицера одного, случайно… так потом тут… эх, — взмахнул он рукой.

Что-то мне гранатового сока перехотелось. А то выпьешь вот так стаканчик, а потом очнешься в подворотне без штанов. И это в лучшем случае. Никак не дойдет до меня, что здесь война, и люди вокруг нас разные. Это тебе не фермерский рынок в Анталии, блин. Вот такие хлопчики с гранатами на блокпосты ходить будут, мило улыбаясь до последней секунды. Тут только паранойя и спасет. А то расслабился, дворцы, слоны, рыночек…

— Сами откуда? — сержант заинтересовался нашими персонами

— Кандагарские — коротко ответил я.

Усатый буквально раздевал Ким, захотелось врезать ему. Я поправил автомат на плече, больно