Собрался удрать домой в начале шестого, планировал привести себя в порядок перед театром. Добираться было пятнадцать минут, а дела позволяли отлучиться раньше. В общей приемной столкнулся со Львом. Тот зажал под мышкой коробку с настольной игрой, а свободной рукой пытался отпереть свой кабинет.

– Привет! – кинул ему Вадим, стараясь на ходу получше разглядеть коробку, припоминая, играл ли в подобное. – Ты когда успел вернуться?

– Три часа назад. Заехал, купил себе развлечение на вечер. Не хочешь составить компанию? Думаю разобраться, как работает эта шайтан-головоломка.

– Давай завтра, сегодня занят.

– Договорились. – усмехнулся Лев и, дернув за ручку двери, открыл-таки кабинет. – Если этим вечером не найду компанию, завтра приду к тебе. Остальные по местам?

– Алексей на переговорах, Дмитрий вроде у себя. Но это лучше у секретарей поинтересоваться.

– Ясно. Спасибо!

– До завтра, – Вадим поспешил к выходу. Хотелось сбежать до того, как Лев решит устроить какое-нибудь никому не нужное совещание.

– До завтра, – отозвался Лев и исчез в кабинете.

Вадим ускорил шаг. Отчего-то показалось, если он поспешит сейчас, то раньше увидит Вику.

Не сложилось. Провозился со сборами дольше, чем рассчитывал, и просить Вику прийти пораньше уже было поздно. Подошел к памятнику Пушкина и Гончаровой ровно в назначенное время. Вика ждала на месте и озабоченно смотрела по сторонам. Вадим удивился сам себе. Вокруг куча народа спешила по своим делам, а он смотрел на светловолосую девушку в пальто, несуразных ботинках и шапке и улыбался как дурак. О чем бы ни поспорили Вика и Лена, в выигрыше оказался он. Подошел, поздоровался, без лишних церемоний прижал бывшую к себе и бегло поцеловал ее в губы.

– Давно ждешь? Не замерзла? – погладил по щеке и чмокнул в нос. – Смотрю, ты в короткой юбке. Наверное, в лесах издох какой-нибудь редкий зверь.

– Не в такой уж короткой, – Вика обняла его в ответ, и Вадим довольно прикрыл глаза. – Пальто-то у меня ниже колен. И вообще, вдруг там у меня шорты или бриджи? А замерзнуть не успела, только пришла.

– Пойдем, – предложил Вадим и нехотя выпустил ее из объятий. Поспешил прихватить за локоть, боялся потерять пусть мимолетное, но прикосновение. Сегодня Вика не отстранялась, и это обнадеживало. – Какие планы после спектакля? Может, заедем в какое-нибудь милое местечко поужинать? Перед тем как зарулить ко мне. Если нет, закажем чего-нибудь домой.

– Нам придется заехать в одно милое местечко, – вздохнула Вика. – Телефон в магазине забыла. Так что после спектакля мы на полчаса в «Настольный лабиринт», а потом как скажешь. Я свободна до завтрашнего утра.

– Если я правильно помню адрес, то до него можно пройтись пешком. Что скажешь? Прогуляемся.

– Отличная идея! – Вика без лишних церемоний взяла его под руку. Вадим снова улыбнулся. Ее покладистость настораживала, но сопротивляться не было никакого желания.

Сегодняшний вечер походил на ноябрьский. Уличные фонари уже не размывались полутьмой, а выглядели праздничными яркими пятнами, изо рта шел пар, а ближе к театру и вовсе захотелось натянуть перчатки. В воздухе настойчиво пахло холодом. Вадим подумал, что к ночи наверняка замерзнут немногочисленные – в этом году осенью почти не было дождей – лужи, и, может быть, им с Викой удастся, как в детстве, покататься по покрытому тонким льдом асфальту. А потом спутница потерлась о его плечо щекой и все мысли ускакали куда-то далеко.

Вошли в театр за пятнадцать минут до спектакля. Времени оставалось раздеться и занять места. Вадим взял у Вики пальто и понял, что пропал. Сегодня издох не только редкий зверь в лесу, но и Олененок рисковал не дожить до конца пьесы. Юбка спутницы доставала только до середины бедра и открывала всем желающим вид на стройные длинные ножки госпожи Волк.

Заставил себя поднять взгляд и тяжело сглотнул. Верхняя часть наряда только приближала мучительную смерть. Водолазка прикрывала и одновременно подчеркивала грудь и тонкую талию спутницы. Хотелось бесцеремонно распустить руки, залезть под кофту, отодвинуть кружевной лифчик и легонько ущипнуть девушку за сосок. Ее наряд сегодня вызывал одно стойкое желание – снять все и затащить в постель его хозяйку. А потом вторгнуться в Вику без прелюдий и расшаркиваний и иметь, пока та не сорвет голос от криков удовольствия.

– Ты решила проверить, насколько у меня здоровое сердце и тренированная сила воли? – поинтересовался Вадим, когда они усаживались на свои места в партере. – Уже жалею, что мы не на последнем ряду в кино.

– Я решила побыть такой, какой нравлюсь тебе. Правильной женщиной. Чем ты недоволен?

– Дышать трудно и придется застегнуть пиджак.

– Мелочи же… – хихикнула Вика, – Сейчас проникнешься великой силой искусства и станет не до меня.

– Надеюсь.

Вадим уселся на место и взял спутницу за руку. Осторожно погладил ее ладонь большим пальцем. Во времена, когда они еще были вместе, эта ласка действовала на Вику безотказно, и, если ничего не изменилось, у Олененка существовал небольшой шанс отомстить за свою возможную смерть.

А потом в зале погас свет и началось представление.

Все-таки Люда не зря ела свой лицедейский хлеб. В жизни она была недалекой женщиной, смотрящей на мир с легкой надменностью, но на сцене и в кино легко становилась кем угодно. Ее героиням хотелось верить, помогать, заботиться, ими можно было любоваться бесконечность. С одинаковой виртуозностью Люда изображала и простушку из деревни, и высокородную королеву, и скромницу, и прожженную распутницу. Сегодняшняя Катарина из Шекспировского «Укрощения строптивой» не стала исключением. Зрители с интересом наблюдали за превращением вредной девчонки в жаждущую любви женщину.

Вика, кажется, тоже поддалась очарованию пьесы. Смотрела во все глаза, не отрываясь и не обращая внимания на поглаживание руки. Этим вечером партнер Люды был ей под стать, и парочка Катарины и Петруччо получилась просто загляденье. Разве что комедии выходило мало, героев сегодня влекло в лирическую сторону.

Вадима творившееся на сцене волновало постольку-поскольку. Успел привыкнуть к преображениям Люды еще во время их романа и сейчас смотрел на происходящее без должного пиетета. Да, ребята молодцы, но девушка по правую руку интересует больше, чем та, что на сцене. Вику страшно хотелось обнять. Она напоминала ему ребенка, который переживает за бегущего в лапы волка зайчика. Малыш прикусывает губу, хмурится, еще чуть-чуть замашет ручками и закричит: «Не ходи туда