Шрифт:
Закладка:
Костя почти стонет и как мальчик отворачивается от вас и заскакивает обратно, в кабину. Вы успеваете увидеть его улыбку, пусть она немного кривовата, но она так редко бывает на его устах.
– Всё шеф, погрузили! – это подошёл один из грузчиков и, улыбнувшись как-то мерзко, спросил: – Слушай, а чё ты с этим полудурком гоняешь? Не боишься, что прибьёт тебя? Они ведь того, опасные….
– Сам ты опасный…, идиот! – психанули вы, нельзя конечно так реагировать на глупые слова клиентов, но, в самом деле – хотелось вдарить в это пьяное рыло.
– Чё????
– Ни чё…, поехали…. – зарядили вы клиентам при расчете по-полной, без всяких скидок и поблажек. А когда вы пошли домой, Костя подарил вам одну из своих картин.
Для этого фонтана вы сделали красивую рамку, покрыли её лаком и повесили в зале. Гости долго стоят у этой картины и восхищаются. Некоторые спрашивают – а кто эту красоту нарисовал? Вы отвечаете просто: – Хороший Человек Другой Биполярности!
Дима-шестиструн
Не знаю, зачем я написал эту выдуманную историю, но вот "нашло" за вечер, после того, как я достал из шкафа свою старушку-шестиструнку, и впервые за двадцать лет сыграл пару песен. А пальцы то не забыли эти аккорды…, жаль, что иногда мы сами свою любовь засовываем глубоко…., в шкаф, и забываем былое…
* * * *
Мите было пять лет, когда он впервые услышал гитару живьем. Пришёл дяденька незнакомый к маме с этим деревянным инструментом. Они пили прозрачную гадость и заедали магазинными, слипшимися пельменями…, а потом этот незнакомец стал играть на гитаре. Пел он ужасно…, но как играл! Он ловко водил по грифу пальцами левой руки, а другой выщипывал струны. Музыка завораживала, слов Митя не понимал, да это ему и не нужно было. В этот момент он парил в небе, закрыв глаза. Мама с дядей смеялись, смотря на Митю, а ему было плевать. Он расправил руки и пританцовывал под такт звуков. Потом маме и дяде наскучило, и они заперли его спать в детской. Но Митя не заснул…, он стоял у двери и прислушивался…, он ждал, когда дядька опять начнёт играть на гитаре. Что-то скрипело и трещало, мама зачем-то стонала, дядька пыхтел как еж…, но в тот вечер больше не заиграла гитара, расстроенный, он так и заснул под дверью.
Через неделю всё повторилось…, и дядька, и гитара, и опять скрипы и стоны…, зачем мама с дядей делали друг другу больно, было не понятно, но спрашивать об этом Митя не хотел, он хотел только одно – слушать эти струнные перепады, с тихим постукиванием от проводки подушечек пальцев по грифу.
Через пару месяцев, дяденька доверил подержать гитару Мите. Это был самый лучший день в жизненном отрезке от нуля до пяти лет. Пока дядя с мамой делали друг другу болезненные гадости, Митя сидел в своей комнате и теребил струны. Звуки были совсем не похожими на дяденькины, но он был уверен, что разгадает секрет восхитительного звучания. Потом, поздно вечером, был скандал – мама и дядя кричали друг на друга, что-то разбивалось, а после, дяденька выскочил из квартиры…, как оказалось со временем, навсегда. За гитарой он так и не вернулся…, это было продолжение счастливых дней для мальчика. Ну и что, что мама неделю ходила с фиолетовой гематомой вокруг левого глаза, зато Митя остался обладателем потёртой «шестиструнки».
К шести годам он разгадал тайну музыкального «перепада», «боя» и других, собственно выдуманных стилей игры. Любимая мамочка включала магнитофон с альбомами Высоцкого, Токарева, АББы, БониэМа, Круга, Магомаева, Майкла Джексона и других разноплановых музыкантов. Одевала сыну наушники и уходила в свои «апартаменты» с очередным дядей глотать всякую жидкую дрянь. Всю эту какофонию, с открытым ртом, Митя прослушивал с большим удовольствием, а потом, он наигрывал услышанное, и надо сказать, у него вскоре стало получаться.
В семь лет он пошёл в школу, пять – шесть часов учёбы без музыки, для Мити были пыткой. Почти год он продержался в постоянном мучении, научился худо-бедно писать, да читать и, в конце концов, бросил туда ходить, зачем переводить столь драгоценное время. Мама стала почти невменяемой, лицо опухшее, с узкими щелочками, вместо глаз. Так что, особо она и не контролировала сына. Её мысли были заняты только одним – где раздобыть денежки на очередную попойку. Мебель, вещи и посуда, почти всё было продано, но только не гитара, её Митя оберегал как зеницу ока от алчных посягательств родительницы….
Музыка – это духовная пища, многие ей насыщаются почти физически, но в реальности, увы, бывает немного по-другому. Еды в доме не хватало. Мамочка превратилась в иссохшую старушку с выцветшими глазами и потерявшую цель в жизни. Так, в девять лет, Митя превратился в Димку, и он вынужден был войти в когорту нищенской братии. Гитара превратилась в инструмент заработка.
Он спускался в подземный переход, устраивался на ступеньках лестницы и занимался любимым делом – играл на «шестиструнке» в своё удовольствие. Репертуар у него был грандиозным, он помнил почти все услышанные композиции и умудрялся извлекать все ноты из струн, без основ, этой самой, нотной грамоты. Поначалу, его гнали с перехода другие бродяги, не хотели делить зону…, но потом перестали. Димку, за такой феноменальный талант, зауважали. Даже милиция не трогала его, он стал неприкосновенным. Мальчик просто сидел и играл, закрыв глаза от наслаждения. Перед ногами лежала небольшая, открытая дамская сумочка матери, в неё кидали мелочь прохожие. Появились постоянные «бросающие» – они приходили просто послушать Димку, так как обилие разноплановой музыки удивляло людей. Местные продавцы из ларьков, бутиков или просто, прилавков, любили этого безобидного мальчика-вундеркинда. Его прикармливали, приносили обувку да одёжку. Все знали про незавидную судьбу пацанёнка и его беспробудную…., мамулю, которая приходила часа в три дня и забирала содержимое сумочки на свои цели.
И вот однажды, к мальчишке подошёл мужчина предпенсионного возраста, с небольшим животиком. Он был один из тех людей, которые часто проходили именно в этом месте в обеденное время. Он дождался, когда маленький музыкант доиграет очередную мелодию
