Телега остановилась у бревенчатой длинной избы.

— В лабаз почесала. Я грузоперевозки тоже взять хочу, это топчик!

— У тебя все — топчик.

— Не скажи. Самая востребованная в кланах профессия!

— А зачем кланам контракты на брюкву?

— Ну, ты скажешь… ты вообще понимаешь, что это такое — грузоперевозки и в чем их сила?!

Акимыча понесло. Игра вся заточена под перевозку грузов. В каждом городе — свой аукцион. Нельзя купить тонну угля в Ноблисе и получить его в Шоане, нужно возить — по дорогам, рекам и морям. Межконтинентальная торговля. Караваны с пряностями. Пираты.

— А почта?

— Что почта? Почта грузов не возит, только обычные посылки. Ты вообще понимаешь, что такое «груз»? Смотри, ты можешь поднять максимум килограммов сто. Ты не можешь, но персонаж с нормальной силой — сможет. Хорошо, если ты северный гигант какой-нибудь — двести потянешь. Даже если у тебя есть огромные сумки, в которые упакуешь, допустим, двести кэгэ железа пачками, то ты побредешь, шатаясь от перегруза, со скоростью три километра в час. Кто так делает? Никто так не делает. Ты берешь грузовой контейнер — мешок или ящик, или бочку — туда можно одного товара от 20 до 100 кг запихать. Поднимаешь его. Ставишь в телегу или лодку, у которых есть возможность грузы принимать — петли там внутри такие, найтуешь грузы соответственно грузовой вместимости транспорта и везешь куда надо. И бревна так возят, и большие камни, и рыбу, кстати, гигантскую — они сами по себе «груз». А для кланов самое главное сейчас что? Свои поселения на фронтирах, туда запаришься стройматериал таскать через полконтинента.

— А что такое «фронтир»?

Акимыч махнул рукой

— Это я тебе до вечера буду рассказывать. Нейтральные новые земли, сам потом разберешься. В общем, грузоперевозки ого-го какая крутая вещь. И качать — делать нечего, покупаешь транспорт чуть покруче начального, пристраиваешься к какому-нибудь каравану, и едешь, сидишь, свистишь — а опыт навыка сам капает. И даже на рост уровня, но там крохи.

— А говорил, что просто так в игре сидеть скучно.

— Так ты же не на поплавок один и тот же пялишься. Пейзажи вокруг, люди, движуха. Пассажиров еще можно взять, потрепаться в дороге, пивка попить. Костры, походная жизнь, разбойники, засады — сплошное приключение!

Мне вдруг очень захотелось стать грузоперевозчиком.

— Эх, краля-то на север поехала, я надеялся, что она в Разбориху развернется, перетерли бы с ней, подсадили тебя на ее телегу. Что-то стремно тебя одного такого хилого оставлять.

— Может, я с тобой пойду?

— Что тебе там делать? Там меня индивидуальными заданиями обвешивать сейчас будут, тебя, может, и не пустят на какие-то этапы, подземелье точно сольно надо будет проходить, а повезет — так и не одно. Тебе в Разборихе свой квест надо начать, найти наставника.

— Жаль, — искренне сказал я. Расставаться с Акимычем не хотелось совершенно.

«Акимыч 999 Крутой предлагает вам дружбу.»

На личной панели засветилась новая вкладка «Друзья»,

— И вот еще.

«Акимыч протянул мне ладонь, на которой лежал золотой кругляш.

— Не надо!

— Надо! Тебе жратвы в дорогу купить нужно, одеяло какое-нибудь, огниво, ночевать же по дороге с твоими скоростями придется, а ночи тут и в мае холодные. Север же. Бери! Если такой гордый — потом пришлешь, как разбогатеешь.

— А долго ты будешь на квесте?

— Кто знает? Может, за несколько дней управлюсь, может, — пара недель. Я же в будни редко играю: работа, девушка… раз-другой захожу на три часа по вечерам. Вот суббота — вся моя, с этим у меня строго! Ну, бывай, братан!

И маленький Акимыч бодро потопал по тропинке к лесу, я же остался один.

В лабазе продавалась провизия и простенькая утварь. После долгих размышлений я выбросил из мешка копытень и булыжник и положил туда две буханки хлеба, кусок мокрого сыра, завернутый в лист лопуха, большую бутылку кваса (5 серебра, однако, но бутылка сама по себе пригодится) и десять штук некой пареной репы, которая была самым дешевым продуктом в лабазе и вся, как и хлеб, влезла в одну ячейку. Вместе с ножом и ромашкой занято оказалось семь ячеек из восьми. Я с сожалением отвернулся от одеяла (20 серебра) и «малого походного набора кулинара» (20 серебра за небольшой чугунный котелок с поварешкой и с крышкой, которая могла служить одновременно сковородкой).) В мешочке осталось вполне прилично денег — 90 серебра и 26 грошей.

У соломенного чучела я надолго задержался. Очень хотелось купить какой-нибудь предмет, который давал бы плюс к силе, хоть единичку, но все продаваемые вещи имели лишь добавку к броне или урону, если речь об оружии, только сапоги давали плюсик с скорости. Зато «драный мешок» присутствовал и стоил всего 60 серебра, а не 90, как в форте.

Я вернулся в лабаз, где продавец скучал, пялясь в окно, затянутое мутной пленкой в странных разводах. Наверное, тот самый «бычий пузырь», про которые пишут в исторических романах.

— Простите пожалуйста, а вы случайно — не знаете, человек может носить две сумки сразу?

Продавец пожевал висячий ус и уставился в потолок.

— Человек вообще многое может вынести. Такова наша доля.

Я решил счесть это утвердительным ответом, вернулся к чучелу и стал обладателем еще одного мешка, который, к счастью, прицепился куда-то в районе пояса столь же легко, как предыдущий, став невидимым и расширив мой инвентарь еще на восемь ячеек.

А оставшиеся серебряные монеты я потратил у чучела на нормальную короткую рубаху и штаны без каких-либо параметров. Конечно, это было совершенно неразумно, но мне уже смертельно хотелось избавиться от рекрутского платья, может, в нем и прохладнее, и проветривает всюду, но я и в больницах сорочки ненавидел, была хоть малейшая возможность — натягивал любимый спортивный костюм. Платье в лабазе купить отказались, поэтому я свернул его и сунул в мешок. Буду укутываться им ночью.

С двадцатью шестью грошами и большими надеждами я и выдвинулся в странствие к Разборихе.

Глава 8

Было очень приятно шагать в прекрасный солнечный, но не жаркий день по тенистой от растущих по сторонам деревьев дороге. То и дело меня нагоняла очередная волна цветочных запахов — я узнал шиповник, и, кажется, сирень, но понятия не имел, что за цветы пахнут горькой карамелью или лимоном со срезанной травой. Воздух был такой свежий, ласковый и упругий, что, казалось, я не иду, а плыву, пятна