— Ишь как несутся!! — меченый, расположившись на пыльном мешке, начал с натугой взводить арбалет. — Видать совсем оголодали, коль средь бела дня на охоту вылезли!

— Догонят ведь, Русин! — повернул перекошенное от страха лицо к меченому возница. — Как есть догонят! Что делать то будем?!

— Вестимо догонят! — согласился в ответ воин, вставляя болт в арбалетное ложе. — И долго этот сопляк с камешком возиться будет? Как думаешь?

Возница в ответ лишь невнятно простонал, не сводя затравленного взгляда с приближающейся стаи. С соседней телеги соскочил какой–то мужик, и, что есть мочи, припустил вдоль дороги, вслед уже далеко оторвавшемуся Силантию. За ним соскочили двое воинов, и, втянув головы в плечи, побежали сопровождаемые проклятиями Невронда.

— За ними надо бежать, — вскинулся, провожая их взглядом, Лузга. — Сожрут ведь!

— Лузга прав, бежать надо! — я вопросительно оглянулся на Гонду, готовый сорваться с места. — И чего все в эти телеги попрыгали?! Давай напрямки! Может, успеем!

— Не успеем, — буквально прохрипел тот в ответ, не сводя напряжённого взгляда с первой телеги. — Да и они не успеют. Далеко слишком. Сил не хватит. Вся надежда только на камешек мажеский.

— Да что за камень то такой?! — сорвался на крик я. Умирать вот так, по–глупому, в нескольких сотнях метров от спасительных ворот, ужасно не хотелось. — Волки уже рядом!

— Достал, наконец–то! — торжествующе проорал Гонда, не ответив мне. — Держись! Сейчас быки рванут!

И только сейчас я заметил, что взгляды всех были направлены в одну точку: Марк и Лузга, примостившиеся рядом со мной; воины, сжимавшие в побелевших пальцах заряженные арбалеты; служки, бросившие нахлестывать кнутами быков (благо те в этом давно не нуждались, перебирая копытами изо всех сил); недобро оскалившийся Невронд, с обнажённым мечом. Все они буквально прожигали глазами спину послушника, высоко поднявшего над головой невзрачный серый камешек.

Сильная вспышка. Камень буквально запылал, разбрасывая в разные стороны синие полупрозрачные искры и, в следующее мгновение, в сторону быков, с громким треском, ударил сноп ярких ветвистых молний. Крупные белые кристаллы, свисавшие с толстых кожаных ремней, плотно облегающих шеи животных, в свою очередь ответили синими сполохами, разом поменяв свой цвет. Быки, протестующе взревев, резко рванули вперёд.

Толчок был таким сильным, что если бы Гонта, в последний момент, цапнувший меня за рукав, я бы вылетел из телеги.

— Держись крепче! — возбуждённо проорал он мне прямо в ухо. — Вылетишь — никто подбирать не станет!

— Что это было? — ошеломлённо поинтересовался я, поднявшись и судорожно вцепившись за край телеги.

— Я же говорю, камень мажеский, — Гонда не сводил напряжённого взгляда со стремительно приближающихся ворот. — Он скорость быкам увеличивает. Ненадолго только. Лишь бы хватило!

Сзади раздался пронзительный вой. Я оглянулся и вновь похолодел. Стая была уже в сотне метров от обоза и, не смотря на значительно возросшую скорость быков, пусть и медленно, но приближалась. Над ухом, с противным свистом, пролетел болт и ближайший к нам волколак, коротко взвизгнув, кувыркнулся в траву. Меченый, что–то зло прохрипев, вновь склонился над арбалетом. Остальные чего–то выжидали, держа оружие наизготовку.

— Почему они не стреляют? — лихорадочно спросил я, не сводя глаз, с завывающей стаи.

— Наверняка будут бить, — сдавленно ответил Гонда. — Болтов у них вишь немного. Да и арбалеты взводить — время надо.

— Надо было луки брать, — решил я блеснуть знаниями. — В миг бы всех пощёлкали.

— Щас, — зло хмыкнул в ответ мой друг. — Таких зверюг стрелой не убьёшь. Если только в глаз попасть. Тут, с такой тряской, как бы совсем не промахнутся.

Телега действительно тряслась неимоверно, заставляя, молится всем богам, чтобы колёса совсем не отлетели. Жалобный скрип осей на эту мысль, во всяком случае, наводил. Словно подтверждая слова Гонды, жвыкнул ещё один болт, норовя срезать особо зарвавшегося волка и, разминувшись с оскалившимся зверем совсем немного, закопался где–то позади, в траве. Отборно матерясь, Невронд пообещал незадачливому стрелку кое–что оторвать и приладить вместо рук.

— Уухр!

Мимо телеги промелькнуло тело незадачливого возницы, судорожно копошившегося в придорожной грязи. Мужик рывком поднялся и, нелепо размахивая руками, рванулся вслед за уходящим обозом. Заляпанное грязью лицо, перекошенное от животного ужаса, почему так и не выброшенная, ставшая бесполезной плеть, в руке.

— Погодитя! Не кидайте меня!!!

В сдавленных криках слышалось такое отчаяние и безнадёга, что я невольно закрыл уши руками, зачем то ещё и зажмурившись при этом.

— Аааа! Не над!… — Полный боли крик резко оборвался, сменившись торжествующим рычанием.

Вдруг, чуть было не опрокинув меня на дно телеги, кто–то кувыркнулся рядом. Раздалось тяжёлое, с присвистом, дыхание. Открыв глаза, я встретился взглядом с Силантием, судорожно хватавшим губами горячий степной воздух.

— Ещё один нерюх, — зло прокомментировал его появление меченый, поднимая арбалет. — Замри на месте выродок стёртых. Если я из–за тебя промахнусь, то сам не знаю, что с тобой сделаю!

Силантий, тяжело дыша, застыл, не сводя взгляда с неотвратимо настигающей обоз стаи. Его откровенно трясло. В глазах плескался ужас.

— А вот и наш беглец возвернулся, — злорадно оскалился Лузга, зачем то снявший с головы свой треух и нервно мнущий его в руках. — Я уж думал, мы тебя до самых ворот не догоним!

Наконец защёлкали арбалеты, вычёркивая из погони нескольких, сильно оторвавшихся, преследователей. Остальные звери, чуть притормозив, стали забирать в стороны, охватывая обоз с обеих сторон. Судя по натужному пыхтению воинов, приветить их было пока нечем. Я в отчаянии оглянулся в сторону деревни. Ворота были рядом, буквально в паре сотен шагов и… Они начали закрываться!

Отчаянные матюки, грозные выкрики, проклятья и вопли понеслись вслед, но окованные железом створки продолжали неумолимо смыкаться, перекрывая дорогу к спасению. Местные определенно не собирались рисковать, принося неизвестный обоз в жертву.

— Тихо! — перекрывая беспорядочный галдёж, раздался рык Невронда и тут же, рядом с ним, вновь поднялся послушник. Невронд, на пару с ещё каким–то воином, обхватили юношу за пояс с двух сторон, не давая, вывалится из немилосердно трясущейся телеги. Мефодий выпрямился, повернулся лицом к воротам и поднял над головой какой–то предмет, ярко блеснувший в лучах заходящего солнца.

— Во славу Троих! Немедленно откройте ворота их слуге! — изо всех сил прокричал он, сорвавшись на фальцет.

Полузакрытые ворота, замерев на мгновение, начали вновь открываться, со стен зло защёлкали луки, отвлекая волков от телег.

— Засуетились ублюдки! — с весёлой злостью в голосе, выкрикнул Гонда. — Это вам не торговцев на растерзание хищникам оставлять! — и тут же заткнулся, зло выругавшись.