На берегу, почти нависая над гудящей рекой, стояло деревянное зданьице с ярко освещенными окнами. Оно вздрагивало от каждого удара взбесившихся волн. Сергей, запыхавшись, остановился, заглянул внутрь. Между рядами больничных коек ходила смуглая девушка в белом халате и с напряженной улыбкой успокаивала лежавших.

Взревела вода, и часть берега у самых ног Сергея обрушилась. Сергей глянул в пенистую стремнину. На миг ему показалось, что и он вместе с зыбкой сушей летит невесть куда, в клокочущую пропасть.

— Навались, ребята! — прозвучал сзади голос Нечитайло.

Сергей бросился к большой куче камней, возле которой, точно муравьи, суетились солдаты и колхозники, в одиночку и по двое таская камни к реке.

По дороге он наткнулся на Хамида, остолбенело смотревшего под обрыв, схватил его за плечо, и они побежали вместе.

— А ну-ка, включайтесь! — перекрывая шум потока, крикнул им лейтенант Трушкин. — Стойте! — он жестом руки остановил бегущих. — Не так, товарищи! Мартышкин труд получается. Цепочкой надо, конвейером камни передавать… Становись в линию!

Тихоню-лейтенанта словно подменили. Взгляд его посуровел, властно и резко зазвучали команды.

Берег от размыва спасали треноги, сбитые из телеграфных столбов. Последние из них покачивались у невысокого обрыва возле больницы. Спасатели забрасывали их камнем и мешками с песком.

Сергей и Нечитайло работали рядом. Передавая тяжелый булыжник соседу, бородатому жилистому таджику, Сергей видел, как сержант уже кидает ему следующий камень. Лицо у Нечитайло было красно от напряжения, но он неутомимо, словно играючи, выпускал из ладоней очередную глыбу, кричал задиристо:

— Эй, на конвейере! Пошевеливайся, а то тут Белкину делать нечего, обижается!

— А ты ему подкинь вне очереди! Ему не привыкать! — со смехом отвечали из цепочки.

— Но-но, без намеков!

— Яки там намеки, — отзывался Тимко, у которого на пунцовом лбу отчетливо проступала каждая веснушка. — Кому намеком, кому боком, сказала моя теща, когда я хотив ей дочку вернуть!

— Значит, ты женатый?! — на секунду опешил Нечитайло.

— А отчего ж я в армию призвался, колы у меня бронь была?! Любовь не шутка, верно, батя?

Бородатый таджик сверкнул зубами.

А река бушевала. Часть балласта тут же смывало водой. Пучина с визгом поглощала камни. Жутковато скрипели треноги. Что-то живое, неукротимое было в наскоках грязно-зеленой волны.

— Не поддавайся, братцы, веселей! — отчаянно кричал Трушкин. — Еще навали, еще! Выручай, Нечитайло!

От дикого напряжения у Сергея стучало в висках, сбитые камнями руки набухали мертвой усталостью.

Внезапно послышался приглушенный треск, чей-то испуганный возглас заставил людей обернуться в сторону реки.

Ближайшая тренога, зачаленная за тутовое дерево, вдруг накренилась. Снова раздался треск. Одна из двух веревок, удерживавших треногу, лопнула. Оборванный конец змеей мелькнул в воздухе. Все замерли. Стоит сооружению опрокинуться, и берег у больницы будет размыт в несколько минут.

— Нечитайло, канат! — крикнул Трушкин и прыгнул с обрыва в реку. Через несколько мгновений он уже уцепился за перекладину треноги.

Нечитайло схватил моток каната, лежавшего на земле, и бросил конец его лейтенанту. Трушкин, сбиваемый бурлящим потоком, не смог его поймать. Тогда сержант плюхнулся на землю и стал лихорадочно сдергивать хромовый сапог. Но нога застряла в узком голенище.

Сергей колебался какую-то секунду. Потом схватил канат, и разверстая пасть реки обожгла его холодом. Нечитайло, стиснув зубы, мотнул полуснятым сапогом и кинулся вслед за ним.

Три пары рук, переплетаясь в воде, обвязывали канатом скользкое бревно. Мутные брызги слепили глаза, вода заливалась в уши, в рот, отрывала людей, вцепившихся в треногу. Камни на дне, переворачиваясь, больно били по ногам.

— Туже затягивай! — отплевываясь, хрипел лейтенант. Сергей то и дело с головой уходил в воду.

— Готово! — крикнул Нечитайло, и вдруг лицо его исказилось от боли. — Ногу… придавило… Помогите, ребята…

— Держите за ремень! — бросил Сергей и, почувствовав на поясе цепкую руку лейтенанта, скрылся под водой. Пальцы его скользнули по разорванному голенищу сапога, нащупали острое ребро камня. Нога сержанта застряла между камнем и бревном. Обламывая ногти, Сергей попытался сдвинуть глыбу с места, но та не поддавалась. Он толкал ее, ища точку опоры; выныривал, захлебываясь, хватал воздух пополам с водой и снова проваливался в темную пропасть. Казалось, грудь вот-вот разорвется, не хватит сил. Но он все-таки одолел проклятый камень.

Потом они, поддерживая сержанта, выбирались по канату на берег. Чьи-то руки подхватили их. Сергея мутило. Он лег на землю, закрыл глаза и погрузился в тяжелое забытье.

Очевидно, лейтенант приказал его не беспокоить. Когда Сергей очнулся, над слепяще снежным хребтом Памира плавилось солнце. Высоко в синеве парил ястреб. Река все еще кипела, она бросалась на каменные барьеры, возведенные людьми, но была уже бессильна. Берег походил на поле боя: тут и там вповалку лежали солдаты, некоторые из них дымили цигарками поодаль, на бугорке, покрытом белыми заплатами сохнущих портянок. Сергей встал, глубоко вдыхая влажный теплый воздух. Он не сразу узнал лейтенанта, махавшего ему фуражкой. Лицо у Трушкина было землистого цвета, открытые в улыбке зубы блестели, как у негра.

Сергей повернул голову. В нескольких шагах от него на крыльце больницы сидели девушка в белом, Тимко и сержант с забинтованной ногой.

— Ось я и кажу, — говорил Тимко многозначительно, — шо эта сержантова нога может на вашу девичью судьбу влияние оказать. Зараз он у вас сидит, а потом вы до него в госпиталь… Очень даже прилично!

Строгие, сведенные брови девушки хмурились, полные губы были сдержанно поджаты.

— Кончай трепаться, — оборвал сержант.

— Да шо с нее буде? — беспечно отмахнулся Тимко. — Все равно по-нашему не понимае.

— Нет, я все понимаю, — сказала вдруг девушка, поднялась и уже в дверях добавила: — Вы, Тимко, лучше поправьте пилотку: она у вас задом наперед.

От неожиданности Тимко раскрыл рот.

Сергей хотел пройти мимо, но сержант остановил его:

— Закурить не найдется, Белкин? Присаживайся.

— Закурить? — Сергей вытащил из кармана мокрый комок, который утром был пачкой «Памира». — Одна каша.

— У меня есть, — с готовностью предложил Тимко.

Не спеша закурили. Молча пыхнули дымком.

— Пожрать бы, — мечтательно вздохнул Тимко. — Колхозники барана жарят…

— Перебьешься. — Сержант повернулся к Сергею: — А ты, оказывается, парень ничего.

— Еще, чего доброго, подружитесь, — усмехнулся Тимко.

— Вряд ли. — Сергею было неловко, но встать и уйти он просто не мог.

— Ну, ты не очень-то задавайся, — примирительно сказал Нечитайло.

— Точно, ты уж не обижай сержанта, — подмигнул Сергею Тимко. — Он у нас и так пострадавший… И как вы теперь, товарищ сержант, в одном чеботе фигурять будете?

Нечитайло посмотрел на свой хромовый, изодранный о подводные камни сапожок (другой он утопил) и поднял ногу:

— Тяни!

Тимко примерился, дернул и, не рассчитав сил, плюхнулся навзничь с сапогом в руках.

— Давай