– То есть о теплом свитере ты не подумала, а вот о горячем чае с бутербродами – да? – удивился он.

Яна смущенно – и самую малость кокетливо – улыбнулась. Она слышала, что в той же Москве в архив с едой не пускают, но они жили не в Москве, да и здесь она не стала бы доставать бутерброды, если бы заметила хоть одну камеру наблюдения. Но камер не было, а есть и согреться очень хотелось.

Горячий чай и перекус позволили не только согреться, но и набраться сил, и они вернулись к документам. Сейчас, сидя за столом, не копаясь больше в пыльных коробках, работать оказалось гораздо легче. Они делились находками, обсуждали детали, постепенно восстанавливая жизнь семьи Маковецких. Это оказалось настолько увлекательно, что Яна не замечала, как течет время. Должно быть, там, на улице, солнце давно раскалило асфальт и каменные дома, нагрело воздух до едва заметного дрожания, затем уже склонилось к закату, давая надежду через несколько часов вдохнуть полной грудью, но здесь, в темном каменном зале, ничего не менялось несколько часов кряду. Только Яна все больше ловила себя на мысли, что ей нравится сидеть вот так рядом с Никитой, понемногу доливая в стаканчики уже остывший чай, переговариваться и шуршать старыми пожелтевшими бумагами.

Им удалось установить, что строительство усадьбы – новой, как ее тогда называли, поскольку имелась и старая, в которой жил старый граф Маковецкий, – началось в 1854 году. Именно тогда Константин Маковецкий женился на Анастасии Страховой. О происхождении жены Константина ничего не было известно, но вот остались сведения, что характер она имела дурной, не уживалась с родней мужа, поэтому и началось строительство нового дома.

У Константина и Анастасии родился только один сын Дмитрий. Усадьба успешно пережила девятнадцатый век, а во время Первой мировой войны расцвела, что называется, в полную силу. В то время, как нищали семьи вокруг, Маковецкие лишь умножали свое состояние. Дмитрий Маковецкий оказался умным молодым человеком, отцовское хозяйство не бросал, наоборот, распоряжался им с толком. Женат был один раз, стал отцом шестерых детей: четырех сыновей и двух дочерей. И все было хорошо у Маковецких вплоть до революции. Затем поместье отобрали, а следы наследников затерялись. Точнее, Никите и Яне не удалось их отыскать. Возможно, для этого придется провести в архиве не один день, а также покопаться в интернете. По крайней мере, у них теперь было от чего отталкиваться в поисках.

Пока Никита фотографировал на телефон документы, Яна отправилась еще немного порыться в коробках. Возвращаться к этому средоточию пыли и аллергии не хотелось, но упорство ее было вознаграждено.

– Ник! – позвала она вскоре. – Смотри, что я нашла!

Никита бросил бумаги и тут же материализовался рядом с ней. Яна протянула ему свою находку.

– Карта? – удивленно-восхищенно спросил он, забирая у нее пожелтевший от времени большой лист. – Яна, ты умница!

Они вернулись к столу, разложили карту поверх бумаг и склонились над ней. Внизу стояла дата: 1888 год. И, судя по тому, что они видели, постройки на карте отличались от тех, что находились в Поместье сейчас. Большой графский дом и конюшня стояли на прежних местах, зато там, где располагались нынче домики, рос густой лес, среди которого там и сям были разбросаны хозяйственные постройки. Усадьба была обнесена крепким забором, кое-где сохранившимся и настоящее время. Никита сориентировался быстро, указал пальцем в то место, где спустя более века нашли замурованный в стену скелет.

– Смотри, похоже, тогда это был не сарай.

Это действительно был не сарай. Никита указывал на целый комплекс построек, занимающий всю западную часть усадьбы. Постройки тянулись сплошной стеной, и то, что позже стало сараем, угадывалось среди них с трудом.

– Ну что ж, тогда в этом появляется хоть какой-то смысл, – задумчиво проговорила Яна. – Потому что мне было непонятно, зачем замуровывать девушку именно в сарае. Какую такую ценность он несет?

– Согласен, это было странно, – кивнул Никита. – Интересно, что это были за постройки?

Яна наклонилась ниже, но даже ее идеальное зрение в условиях плохой освещенности не позволяло рассмотреть детали. Никита тоже наклонился, но если уж не увидела она, то ему и подавно ничего не разглядеть.

– Сфотографируешь? – спросила Яна.

– Не поможет, – отозвался Никита, и его тихий голос прозвучал у самого ее уха. Яна задержала дыхание от такой близости. Она с трудом заставила себя не повернуть голову в его сторону. – Камера телефона не позволит увеличить снимок в хорошем разрешении. Нужно отсканировать.

Никита выпрямился, увеличивая между ними расстояние, и Яне снова стало легче дышать, только сердце продолжало отбивать гулкие удары по ребрам.

– Я схожу спрошу у Сергея Алексеевича, наверняка у них здесь есть сканер.

Он взял карту и вышел из помещения, а Яна присела на краешек стола, глядя ему вслед. Пожалуй, стоило себе признаться, что в тот момент, когда он склонился над картой рядом с ней, она и думать забыла о какой-то там усадьбе. Ей внезапно захотелось, чтобы он поцеловал ее, как три недели назад, в маленьком садовом домике. Захотелось так сильно, что она даже испугалась, как бы он чего не почувствовал. Глупый страх на самом деле, ведь в прошлый раз она словами попросила о поцелуе, а сейчас вдруг испугалась мысли.

Яна прижала ладони к горящим щекам, позволила себе простоять так целую минуту, а затем вернулась к делу. Ей очень хотелось найти еще что-нибудь интересное к возвращению Никиты.

Он вернулся минут через десять. Хлопнула входная дверь, между стеллажей раздались его шаги. Яна в этот момент как раз копалась в очередной коробке, поставив ее на пол и сидя на корточках рядом.

– Нашел сканер?

Никита не ответил.

– Ник?

Снова тишина.

Яна почувствовала, как по позвоночнику пробежал холодок.

– Никита? – позвала она, медленно выпрямляясь.

Кто-то – теперь Яна уже не была уверена, что это Никита, – продолжал молча идти по проходу между стеллажами. Это мог быть кто угодно из работников архива, ведь наверняка они здесь есть, не один только Сергей Алексеевич трудится в огромном здании, но Яне почему-то показалось, что встречаться с тем, кто приближался к ней, не стоит. Откуда у нее такие мысли, Яна не понимала, но желание спрятаться было настолько сильным, что она не могла ему противостоять. Медленно, очень медленно сделала шаг назад, отступая от центрального прохода. Большое помещение не выдало ее, мягкая подошва сандалий загасила звук шагов, и ей удалось беспрепятственно добраться до бокового прохода и спрятаться за стеллажом, уставленным коробками.