Увидев, как он выпучил глаза и сделал вид, словно задыхается, Хлоя заулыбалась и тоже один раз икнула:

– Ясно.

– Хорошо, – сказал Ван Ян и похлопал по плюшевому медведю в её руках. – Обнимай этого медведя, всегда крепко его сжимай. В конце тебе сделают укол, ты закроешь глаза, а когда Синяя Перчатка попытается отобрать его у тебя, все равно крепко сжимай его.

– Хит, теперь ты, – закончив давать Хлое указания, Ван Ян встал и начал объяснять сцену Леджеру, который всё это время поблизости слушал его.

Леджер то и дело кивал головой либо задавал вопросы, стараясь уловить настроение Синей Перчатки, но в самых глубинах его души звучал лишь один голос: «Кайф!» Эта съёмочная площадка в самом деле была кайфовой: целыми днями звучали поощрения и похвала, не говоря уже о шутках и смехе. Это не только не мешало ему войти в роль, но и, напротив, ещё сильнее разжигало его актёрский пыл.

Он чувствовал, как выплёскивается наружу всё его мастерство, многие мелкие штрихи игры проявлялись непроизвольно! Также на это влиял режиссёр, который, помимо того, что давал советы и объяснял требования, ещё и предоставлял немало свободы, позволяя ему, Хиту, самостоятельно контролировать поведение Синей Перчатки. Выступать было в кайф! Кроме того, к нему редко приставали с интервью на съёмочной площадке… Чёрт! Его временами стала посещать мысль, что было бы здорово, если бы он всегда снимался у волшебного юноши.

– Мотор!

После того, как с Уолли Пфистером была обсуждена композиция кадров, актёры заняли свои места и ассистент объявил порядковый номер сцены, Ван Ян наконец-то выкрикнул команду начинать. Сцену нельзя было снять за один раз, а сейчас спальня состояла из двух декоративных стен в форме буквы “Г”, несколько кинокамер снимали с разных ракурсов.

– Здравствуй.

Устало сидевшая на полу возле комода Хлоя вся дрожала. Солнечный свет за окном, который имитировали дуговые лампы, врывался в комнату и образовал луч, тянувшийся вплоть до дверного проёма. Раздались тяжёлые шаги, поправлявший синие перчатки Хит Леджер загородил собой свет. Если бы позади него, за дверным проёмом была декорация стены коридора, на стене образовалась бы длинная тень. Этот кадр, разумеется, намекал на наступление тьмы.

Остановившись перед Хлоей, Леджер прищурился от ослепительного солнечного света, глянул в окно и как будто бы увидел красивое море жёлтых подсолнухов. Он как-то спросил Ван Яна, почему подсолнухи? Что олицетворяет этот кадр в раскадровке? Неужели это намёк на коммунистический СССР? Потому что подсолнух является национальным цветком СССР и России, а идею существования одного добра и отсутствия зла в анархии, к которой стремится Синяя Перчатка, можно рассматривать как коммунизм.

Ван Ян с улыбкой ответил: «Хорошая интерпретация, поможет мне завоевать награды». Но был и более глубокий смысл, который подчёркивал противоречивую натуру Синей Перчатки. На языке цветов подсолнух символизирует “молчаливую любовь”.

– Красивые цветы, – холодно вздохнув, произнёс Леджер и присел на корточки.

С тех пор, как он пришёл на съёмочную площадку для участия в съёмках и просмотрел некоторую раскадровку, он обнаружил, что огромное количество спроектированных волшебным юношей кадров имеет глубокий подтекст, наводящий на размышления. Ранее, для того чтобы лучше узнать этого режиссёра, Хит посмотрел «Дьявол носит Prada» и другие фильмы и заметил, что критики, похоже, не без оснований поносили «Дьявола», поскольку в сравнении с предыдущими своими работами волшебный юноша совсем не напрягался, но «Светлячок», похоже, будет венцом его творения.

Это также была одна из причин, почему в Хите яростно бурлила тяга к игре. «Светлячок» непременно станет культовым кино, Синяя Перчатка непременно станет культовым персонажем, но при условии, что он качественно отыграет свою роль.

Глядя на хрупкую, несчастную Хлою, загородивший свет Леджер внезапно показал солнечную улыбку:

– Я не плохой человек… и не хороший.

Он будто что-то обнаружил:

– Хм? Девочка, посмотри на меня. Какая милая, но живёшь в таком уродливом мире! Ты должна жить в прекрасном мире. Почему! Почему!!! – внезапно заорал он, словно обезумев, лицо исказилось в гневной гримасе, в которой проглядывалась с трудом скрываемая печаль.

– Хн-н… – натурально простонала мгновенно испугавшаяся Хлоя.

Прежде дружелюбный Хит Леджер резко преобразился в зловещего демона, и от этого ей по-настоящему стало немного страшно, вдобавок она непрерывно думала о том, что ей предстоит укол. Страх немедленно расползся по всему телу.

Леджер показал указательный палец левой руки и шикнул, после чего опять шикнул, чем остановил её икающие всхлипывания. Раздался таинственный, при этом ласковый шёпот:

– Не плачь, ты не можешь ничего сказать, но ты одарённое дитя. Хочешь увидеть рождение прекрасного мира? Хочешь помочь ему родиться?

С этими словами он встал, распахнул край пальто, внутри которого висели всевозможные инструменты и вещи, быстро и невозмутимо достал из ряда шприцов один шприц и, снимая колпачок, под которым скрывалась игла, сказал девочке:

– Это позволит тебе забыть обо всём этом, ты всего лишь уснёшь, как я.

Ван Ян в крайнем напряжении следил за выступлением двоих людей. В этой сцене у Синей Перчатки были быстрые и кардинальные переходы в мимике и настроении, то мгновенно наступала буря, то мгновенно наступала ясная погода. Другой бы актёр, скорее всего, изобразил его абсолютным сумасшедшим, но только не Хит. Тот держал ситуацию под контролем, источая детскую капризность и взрослую ласку. Перемены в его настроении были не как у психопата, которому сорвало крышу, а как у маленького ребёнка, который может расплакаться, а в следующий миг уже смеяться.

Это был откровенный разговор между Синей Перчаткой и ребёнком. Звучащие слова, эмоции, мимика происходили из его невозможности молчать, с их помощью Синяя Перчатка изливал душу и оправдывался перед собой и девочкой. В данный момент он вновь стал ребёнком. А тот вздох в самом начале выражал его душевное напряжение и замешательство, когда он столкнулся с таким красивым пейзажем и такой очаровательной девочкой.

Леджер контролировал эту ключевую сцену, а игра Хлои тоже была насыщена креативностью и в полной мере демонстрировала её одарённость в изображении страха. Она, словно растерявшись, с оцепенелым видом крепко сжимала медведя.

Ван Ян немым жестом велел Уолли Пфистеру снимать более крупным планом. С этой боковой съёмки было видно, как Леджер со шприцом в руке сел на корточки, большой медведь мешал обзору, не давая увидеть, как Синяя Перчатка делает девочке укол.