За размышлениями Андрей не заметил, как у обочины притормозил белый «Мерседес».

— Андрей Георгиевич, сядьте, пожалуйста, в машину, — высунувшись из окна со стороны водительского сиденья, попросил незнакомый мужчина.

Андрей остановился, обернулся, скорее, удивленно, и заметил на заднем сиденье в глубине машины родного отца. За тринадцать лет тот не сильно изменился, разве что морщин прибавилось.

— Я тороплюсь. — Шувалов уверенно покачал головой и свернул на аллею.

— Давайте без глупостей, пожалуйста, — полетело в спину. Слух уловил, как щелкнул затвор пистолета.

Андрей резко остановился. По спине прокатился холодок. Стрелял он сам не раз, в прошлом на оперативной службе чего только не было, а вот чтоб так, в спину, от того, кого родным считал, — никогда.

Спортивная сумка соскользнула с его крепкого плеча.

Дверца заднего сиденья приоткрылась, приглашая войти, и он сел в машину.

— Вот ты как теперь действуешь? К разговору пистолетом принуждаешь? — Андрей с презрительной усмешкой взглянул на отца.

— А тебя никак по-другому со мной побеседовать не вынудишь! — фыркнул тот. — Ребята, оставьте нас, — тут же приказал охраннику и водителю. Те вышли.

Андрей напряженно взглянул на Георгия Шувалова.

— Что тебе от меня нужно? Давай, говори прямо здесь и сейчас, без всяких пышных встреч на юбилее!

Отец сдержанно кивнул.

— Хорошо, я буду краток. Разговор пойдет о твоем брате.

С губ Андрея сорвался горький смешок.

— Надо же, как неожиданно! — проведя рукой по волосам, усмехнулся он отцу в лицо. — Папочка прознал о шалостях своего любимчика?

Отец шумно выдохнул.

— Не лезь в это дело, Андрей. Просто останься в стороне. Не ради меня — ради себя. Пусть твои ищейки не роют в нашем огороде. Нечего там искать.

— Закон един для всех! — сверкнул разъяренным взглядом Шувалов. — Хотите, чтобы я стал одним из вас?! Не выйдет! Наша работа — бороться с преступностью, и мы будем ее выполнять!

— Ты не понимаешь! Если твой брат с такой легкостью убрал Хасана, то ему ничего не стоит заказать нового прокурора! Много ты сможешь сделать, если тебя убьют?!

— Значит, судьба у меня такая! Только знаешь, что? У твоего любимчика кишка тонка меня убрать! Мы с ним еще повоюем, и клянусь, настанет тот день, когда дверь следственного изолятора захлопнется за Никитой Шуваловым — ублюдком, которого ты выбрал вместо меня! Как говорится, яблочко от яблоньки!

Презрительно фыркнув, Андрей потянулся к дверце. Не хотелось находиться рядом с отцом больше ни минуты! Дышать в машине было нечем, кислорода не хватало.

— Андрей! Я только хочу, чтобы ты остался в стороне! Прошу, не лезь… Ты не должен кончить так же, как Хасан.

Ярость обожгла грудь.

— Ты меня на одну ступеньку с преступником не ставь, ясно тебе?! — прохрипел отцу в лицо Андрей. — Война — значит, война. Я в долгу не останусь!

— Да как же ты не поймешь?! Ты для меня значишь намного больше, чем Никита! Поэтому и прошу: не суйся, куда не надо!

— Пап, я тороплюсь. — Андрей снова потянулся к дверце, а потом обернулся. — Знаешь, за последние тринадцать лет я столько раз представлял нашу встречу, думал, что скажу тебе. А оно вышло под дулом пистолета в пользу моего сводного брата. Жаль, очень жаль, что я оказался для тебя пустым местом.

— Ты не пустое место, Андрей! Просто… Никита по крови тебе родной брат. Я его биологический отец. Спохватился поздно, думал, искуплю свою вину, если возьмусь за его воспитание, но все зря. Не вышло из меня хорошего отца. А мать твоя меня за измену не простила.

— А передо мной ты искупить свою вину за предательство не планировал?! Нет?! — чувствуя, как в груди разливается горечь, выдохнул Андрей.

— Ты другой. Ты сильный! Ты самостоятельный. О тебе мне бы не пришлось волноваться, я знал: ты справишься.

— А вот не справился, папа. С болью от твоего предательства не смог справиться. И уже не смогу.

Он дернул ручку дверцы и, выбравшись на морозный воздух, толкнул плечом хмурого охранника.

— Андрей! — прокричал отец. — Мы все ошибаемся. Я тоже ошибся, когда думал, что ты достаточно взрослый, чтобы справиться с моим уходом. Прости меня, и, пожалуйста, не лезь в это дело! Ты мне живым нужен!

— Давайте без глупостей, Андрей Георгиевич. — Охранник хладнокровно навел на него пистолет.

— А ты стреляй! Давай, в спину мне стреляй, если сможешь! А еще лучше ты, папа стреляй! У тебя это хорошо получается! — срываясь на хрип, заорал Шувалов.

С силой хлопнув дверцей, он зашагал вперед по аллее, сжимая кулаки.

Его душила ярость.

«Предатель!» — горело огнем в груди. Не так он представлял встречу с родным отцом, нет, не так! А Никита не сводный, родной по крови! И как теперь с этим жить?! Вот как?! Сердце рвалось в клочья, и не было никакого спасения от этой горькой боли.

Глава 17. Настя

Все что угодно я могла себе представить, но похороны подруги — никогда. Особенно после нашей яркой встречи в прошлую пятницу…

В квартире у родителей Леры было много народу. Родственники, друзья. Все плакали. Я жалась у двери с небольшим букетом роз, перевязанных черной траурной лентой, и не решалась войти. Меня душили слезы от несправедливости происходящего. Не должно так быть! Почему она погибла в тот вечер?! Как так получилось, что я осталась в баре, а она вышла припудрить носик и не вернулась?! Мы ведь еще собирались идти танцевать.

— Настя, ты проходи, детка. — Мама Леры, заплаканная, в черном платке, взяла меня за руку. — Еще двадцать минут — и поедем за Лерой, а потом сразу на кладбище.

Я кивнула. Учились вместе, но из одноклассников никто не пришел, только я одна. Видимо, Лера при жизни многим успела насолить.

Дальше все было, как во сне: как садились в маршрутку, нанятую специально для траурной процессии, как выносили из ворот гроб, в котором лежала Лера. Крышку не открывали — поговаривали, что неделя в воде сказалась не лучшим образом.

На кладбище долго не задержались: порывы ледяного ветра пронизывали до костей. После пригласили желающих в небольшое