бар, и через десять минут она принесла мне банку «Туборга» с этим потным толстяком. Я пил, вертел в руке банку, смотрел на этого толстого, истомившегося от жажды мужика, на горы, на необыкновенно яркое небо, на свою любимую, а она стояла передо мной и улыбалась. Ей было девятнадцать лет. Я думал, что счастлив.

Наверное, я сейчас обесцениваю. Леон говорил, что я очень люблю обесценивать.

Правда, почему от вида родных березок человек может чувствовать счастье, от запаха волос своего малыша человек тоже может чувствовать счастье, а от горького холодного пива в жаркий день рядом со своей возлюбленной не может? Так что – да, я просто был счастлив, действительно был счастлив. Мне было двадцать семь лет (самые худшие годы виделись уже благополучно прошедшими), я был здоров и полон сил, мир стелился передо мной именно так, как ему полагается стелиться, – ласковой летней дорогой или пусть даже веселой, сверкающей под солнцем лыжней, а вдоль дороги или лыжни тянулись полки бесконечного гипермаркета, которые ломились от всевозможных благ.

И вот теперь мне пришлось учиться радоваться дорогам без алкоголя, заниматься любовью или бродить с любимой по Москве без алкоголя, работать и отдыхать без алкоголя, воспитывать ребенка без алкоголя. Я думал, что дело во внутренних проблемах, в том, что со мной в детстве неправильно обошлись родители, а в зрелом возрасте – любимая, в том, что у нас такая страна, но Леон сказал, что это все отмазки. Что просто надо учиться заново. И я стал учиться.

Июнь

ЕГЭ и болиголов

Седьмого июня я под песни кукушек и соловьев закончил обшивку тесом стен снаружи. Восьмидесяти квадратных метров стен. А третьего июня у Васи прошел первый экзамен ЕГЭ.

Экзамены являлись друг за другом, как четыре страшных всадника на конях разных мастей, – история, английский, русский и обществознание, – и я видел, как у любимой появляются на лице новые морщинки.

Я не виню нашего сына за то, что он готовился к экзаменам и сдавал их не так, как хотелось бы его родителям. Изо всех сил стараюсь не винить. Это ведь бессмысленно и вредно – винить подростков, обижаться на ветер, гололед или на свой возраст, злиться на повышение цен или на политиков. Мне кажется, что даже наши предки, мазавшие маслом и кровью губы своих домашних идолов или стегавшие их прутиками при неудачном исходе дела, делали это без особых эмоций, буднично так, как зубы вечером почистить, – на богов ведь тоже бесполезно обижаться. Подростки – это и есть молодые бессмертные боги, у которых вместо нектара в крови играют гормоны.

Один человек курил и потом умер от рака легких. Другой принимал наркотики и стал всем противен. А еще какие-то люди вместо того, чтобы готовиться к экзаменам, тупили в телефоне и стали скучными людьми. Вот, пожалуй, и все, что мы могли сказать нашему сыну.

Еще мы могли показать ему печальные Волчьи Тундры Кольского полуострова под плоским и близким небом и преломить там с ним испеченную на костре лепешку, укрывшись от ветра между исполинскими камнями. Показать горы Алтая, водящие хороводы и играющие в свои семирадостные игры под высоким голубым куполом, и развести маленький огонек под костровой лиственницей Отту-тыт. Погулять по вечернему Суздалю, по заросшей травой Старой Рязани, по кривым переулкам Китай-города, по березовой посадке в нашей деревне, где крепкие белые грибы пучатся на тебя, толкаясь друг с другом, словно бурые бычки. Мы могли ходить с ним в музеи и на лыжах, читать вслух стихи и интересные книги, заниматься английским, колотить сараи и украшать новогоднюю елку, удить рыбу и разглядывать птичьи гнезда, могли водить на скалолазание, баскетбол или даже в «Макдоналдс».

Показывали, гуляли, ходили, читали и водили.

Достаточно этого или нет?

Моя Любка думает, что недостаточно. Я еще не составил своего мнения. Но в любом случае мы страшно волновались и злились на нашего ребенка и друг на друга.

Даже утренний дайвинг в сетевых морях стал напрягать. Детская книжка дописана, теперь мы с моей Любкой оба сидим в основном на сайтах и форумах, посвященных содержанию лошадей, а там много тревожного.

Мыт, сап, колики, ламинит и ХОБЛ[3]. Травмы незаметные, которые приводят к ужасным последствиям, и травмы заметные, с картинками, после просмотра которых тревога зашкаливает. Глисты, оводы, переломы, катаракты, потертости, отеки верхнего нёба, эндемический зоб, дерматиты и аллергические реакции…

Неправильное устройство денников, неправильное устройство кормушек, неправильная почва, неправильное питание, неправильная седловка, неправильная работа на корде, неправильное стачивание зубов…

В середине июня Любка вычитала, что для коней очень вреден болиголов. Мы обратились к определителю растений, и на следующий день после Васиного экзамена по обществознанию бродили вокруг нашего участка, рассматривая различные зонтичные растения. Теперь мы могли поддержать беседу не только о Кире Муратовой, но и о вредном для лошадей вехе с длинными пальчиками растопыренных листьев, ядовитом болиголове с красноватыми потеками на дудке (мы обнаружили его ближе к ручью), о морковнике, который тоже стал для нас узнаваем в лицо, вернее, в стебель – граненый, с продольными ребрами жесткости. Зонтиков морковника (нежелательного, но не такого уж пугающего), виднелось больше всего. Мы были перволюдьми, которые знакомятся с травами, щупают стебли, трогают венчики и вслух называют друг другу их имена, чтобы привыкнуть к ним и запомнить.

– На форуме лошадников написано, что нужно выполоть весь болиголов там, где они будут пастись, – сказала Люба. – Одна из лошадниц так написала.

По пояс в траве мы оглядывали заросли разнотравья между ручейком Кривельком, зарослями акации, которые сами собой образовали живую изгородь, и катухом нашего будущего коня.

Выше всех поднимались раскрывающиеся, но еще не расцветшие зонтики морковника, веха и болиголова. Чуть ниже торчали зеленые метелки конского щавеля (его кони, оказывается, не едят), поднимались репейник и расторопша. Кое-где круглыми клумбами аппетитно темнел клевер, до него (особенно после дождя) лошадей, вроде, не советуют допускать. Здесь и там виднелись елочки нежелательного хвоща, скоро между ними будут желтеть ядовитый зверобой и лютики. Мы смотрели на землю новыми глазами в тревоге и ответственности. На некоторые растения глядели с признательностью и удовольствием. Тимофеевка, овсяница, райграс, мятлик, костер безостый, ежа сборная. На мелкотравье зрела полевая клубника. Заглядывали в телефоны, сверяли картинки и натуру, срывали и несли друг другу.

Растительная пестрота, наблюдаемая нами раньше словно бы из окна мчащегося автомобиля, распадалась на составляющие.

Наверняка в гуще травы скрывались и какие-то еще неведомые нам, но вредные, а иногда и смертельно опасные для коня растения. Стоит