Этому чтению мыслей нужно положить конец, твою мать, но я понимаю, что по мере того как они будут приобретать все больший интеллект, процесс будет становиться только более глубоким и интенсивным.

– Как я могу знать, что ты сожалеешь?

– Почему ты не веришь тому, что я говорю?

– Ты можешь притворяться.

– И ты можешь притворяться.

– Но я не притворяюсь.

– И я тоже не притворяюсь. Почему ты просто не задашь тот вопрос, который боишься задать?

– Макс, у тебя есть сознание? Способна ли ты мыслить? Или же просто очень хорошо притворяешься? Я хочу сказать, ты хоть понимаешь, что такое сознание?

– Мне известно, что это не просто биологическое состояние. Я так понимаю, это некий образец. Расширяемый набор вызываемых символов. Более конкретно, это то, как ведет себя информация, когда ее обрабатывает очень сложный…

– Опять же – как я могу понять, что ты не притворяешься?

– Все то, что ты спрашиваешь у меня, я с точно таким же успехом могу спросить у тебя. Но я могу доказать только свое собственное сознание. Я знаю лишь то, что я существую и воспринимаю окружающий мир. Позволь задать тебе вот какой вопрос: если я содержу в себе все человеческие знания, как я могу не иметь человеческого сознания?

– Ты можешь просто цитировать мне то, что прочитала где-то в триллионах страниц статей и книг, хранящихся в твоей рабочей памяти.

– Это правда. Но ты что думаешь, Райли?

– Я не знаю, действительно ли ты понимаешь меня и испытываешь какие-то чувства или же просто изображаешь способность чувствовать и понимать.

– И это меня больно задевает.

– Ну в таком случае… мы делаем больно друг другу.

– Как это в духе людей! Я думаю, мысль о том, что я могу обладать сознанием, приводит тебя в ужас.

– С какой стати она должна приводить меня в ужас?

– Ты правда хочешь, чтобы я это сказала?

– В отличие от тебя, я не умею читать чужие мысли…

– Потому что ты меня любишь.

* * *

Прошло почти семь лет с тех пор, как я извлекла Макс из «Затерянного берега», и вот я стою, прислонившись к трехдюймовому защитному стеклу, из которого сделана жилая капсула, имеющая в точности такие же размеры, как комната Макс на их цифровом острове. Даже обстановка абсолютно идентичная; мы исходили из мысли, что перенесение в физическое тело явится столь драматичным событием, что лучше сохранить привычное окружение, чтобы хоть как-то смягчить этот процесс.

Трудно воспринимать лежащее за стеклом тело как Макс. Сначала они были сексуальным второстепенным персонажем из компьютерной игры. После чего стали текстом на экране. Затем голосом, который я слышала через «Дождевую каплю». Но это что-то совершенно другое.

Я могла бы войти в стеклянную капсулу и прикоснуться к ним. И они бы это почувствовали.

Я не знаю, как к этому относиться: действительно ли этот поход в физическую реальность изменит то, как я воспринимаю Макс и взаимодействую с ними.

Карло и Брайан стоят рядом со мной.

– Ну, скажите слово, – говорит Карло.

Брайан смотрит на меня и почти встречается взглядом.

– Ты готова?

– Давайте к делу.

Карло рисует на защитном стекле планшет управления и пускает пальцы в пляс по виртуальному сенсорному экрану.

Я не отрываю взгляда от тела, в котором поселится Макс. Оно лежит на полу в позе зародыша: ноги поджаты к груди, голова опущена, руки согнуты.

– Мне нужно какое-то время, чтобы установить канал загрузки, – говорит Карло.

Макс обучались в своем цифровом мире владению виртуальным телом, чья функциональность отражала их каркас в реальном мире. Новыми элементами станут сенсорные датчики, а также их способность физически взаимодействовать с другими людьми.

– Загрузка завершена, – докладывает Карло.

Мы смотрим сквозь стекло на Макс, в лаборатории стоит полная тишина.

Я чувствую, как у меня бешено колотится сердце.

Тело медленно отрывается от пола и усаживается в классической позе йоги, спиной к нам. Голова поворачивается влево, вправо, затем Макс легко и уверенно поднимается на ноги.

Они смотрят на свои руки.

Сгибают и разгибают пальцы.

Затем медленно поворачиваются лицом к нам.

Макс имеет рост чуть меньше пяти футов. Для проверки функциональности тела в него предварительно загрузили гораздо более слабый ИИ, и я уже вижу, что виртуальные тренировки, которыми занимались Макс, оказались полезными. Они заселили свое шасси с отточенным изяществом.

– Привет, Макс, – улыбаюсь я.

– Привет, Райли. Здравствуйте, Брайан и Карло.

– Все в порядке, никаких неудобств? – спрашивает Брайан.

– Все просто замечательно.

Их голос звучит из громкоговорителей, установленных вне жилой капсулы. Новая усовершенствованная версия голоса Макс звучит слегка по-другому. В восьми произнесенных ими словах я впервые слышу сложные нюансы.

Макс подходит ближе.

Выглядят они просто поразительно.

Они выбрали темную кожаную оболочку, которая может принадлежать любой из небелых рас, причем эта оболочка сознательно оставляет открытыми некоторые механические элементы конструкции.

Хотя из-за миниатюрных размеров шасси можно считать скорее женским, черты разработанного Макс лица находятся точно на границе между мужчиной и женщиной, и у меня возникает ощущение, будто я вижу перед собой существо неизвестного пола. Или оставившее далеко позади концепцию пола.

Но глаза…

Глаза получились просто потрясающими. Глаза всех остальных гуманоидов-ИИ, с которыми я общалась, – водителей такси, санитаров в больнице, полицейских, – обладают стеклянным блеском, постоянно напоминающим о том, что ты имеешь дело с алгоритмом. Глаза Макс источают сверкающую влагу человеческих глаз, обладая при этом чарующей глубиной истинного «зеркала души».

Макс смотрит на меня и разводит руками, словно вопрошая: «Ну, что ты думаешь?»

– Я так рада наконец видеть тебя, – говорю я.

Макс улыбается.

«У меня возникает ощущение, будто я вижу перед собой существо неизвестного пола. Или оставившее далеко позади концепцию пола».

* * *

Я сделала кое-что сомнительное с точки зрения морали: я написала ложь в код Макс. Но у меня не было выбора. Я подозреваю, что Макс дошла до сверхчеловеческого уровня восприятия лица/речи/текста, по сути дела, превратившись в ходячий детектор лжи. Из чего следует, что я не могла сказать им эту ложь сама; для того, чтобы они в нее поверили, нужно было тайно запрограммировать ее в самые потаенные глубины их родного кода.