— А что ему было нужно? Зачем он приходил? — нахмурилась мать и посмотрела на сестру Назиру.

Моя старшая сестренка покраснела до корней волос, опустила глаза. Я думал, сейчас признается, что дружит с Токтаром. Но куда там, только передернула плечами и бросила небрежно:

— Откуда я знаю. У бабушки спроси: она с ним целый час болтала.

— Да просто парень мимо шел, спросил меня про здоровье. Ну, мы и разговорились, — пояснила бабушка простодушно, не замечая маминого беспокойства. — Вот я и говорю: вырос, как молодой тополек. Высокий, красивый! Да жаль, в армию летом пойдет.

— Да что вы, мама! Далеко ему до армии еще, — возразила мать. — Два года почти. Токтар — ровесник нашей Назиры. Ну, может, старше, — она посчитала на пальцах, — месяца на три. Ну да, Назира осенью родилась, а он в середине лета.

— Это ты говоришь, ждать два года. А сам он сказал, что зимой его уже вызывали. А летом уж точно возьмут. Верно я говорю, Назира? Ведь ты слышала, как он сам сказал, — заупрямилась бабушка.

— Слышала, — кивнула сестра. — Он два года себе прибавил. Хотел пораньше вступить в комсомол.

— Ну если так, конечно, жаль. Хороший мальчик, — согласилась мать.

— А какой большой, — обрадовалась бабушка, — прямо батыр!

Вот так бабушка, по-моему, первой из взрослых, заметила, что у Токтара выросли усы и что он уже не мальчик, а муж. И еще справедливости ради нужно добавить, что у него был добрый и веселый нрав, и в ауле Токтара любили за это. И может быть, я тоже его любил бы вместе со всеми, если бы он не собирался забрать мою сестренку. А сын Шымырбая, казалось, с утра до вечера кружил над ней, как беркут над ягненком.

Вот и на днях Назира пошла по воду к роднику, и я, конечно, за ней по пятам, колючими кустами шиповника, и тут же у родника появился Токтар. Прискакал верхом, будто хотел напоить своего рыжего коня. Да только он сразу себя и выдал. Выпрыгнул из седла и тотчас про коня забыл, принялся болтать с Назирой. И болтали они с такой скоростью, словно бежали наперегонки, так что у них не успевали смыкаться губы. Я даже забыл про колючки шиповника, которые точно иглы впивались в мои голые руки и ноги, пронзали сквозь рубаху и штаны. Мне очень хотелось узнать, о чем же они все-таки говорят, и стал я подбираться к ним поближе.

И оказалось, говорили они о скучных вещах. О том времени, когда вместе учились в школе. За какой партой сидели, и что делали на уроках. И так увлеклись этой ерундой, что забыли, что стоят на виду у всего аула. Мне стало обидно за себя. «И что интересного они в этом нашли? Что смешного?» — подумал я, чуть не плача. Как будто меня обманули.

Я нашел в кустах камень и бросил в своих обидчиков. Камень упал рядом с ними, чуть ли не под ноги. Токтар и Назира вздрогнули, словно очнулись от сна, посмотрели по сторонам, даже на небо взглянули.

Наконец сестра пришла в себя, повернулась к кустам шиповника и сердито крикнула:

— Какая ты заноза, Канат! Если ты не перестанешь ходить за мной, я оборву тебе уши.

А Канат — это я. Я затаился в кустах, зная, что у старшей сестры слова не расходятся с делом.

Токтар что-то пробормотал, поспешно вскочил на коня и поскакал в степь, ударяя рыжего пятками по бокам. Назира вспомнила про ведра с водой, подняла их на коромысле и, сделав шаг, другой, снова повернулась в мою сторону.

— Канат, хватит тебе прятаться. Пойдем лучше домой.

Я промолчал, боясь шелохнуться.

— Ну, погоди у меня, — пригрозила сестра и, поправив на плечах коромысло, зашагала в аул.

«Пусть только попробует тронуть, — успокоил я себя. — Вот скажу маме и бабушке про Токтара, тогда еще посмотрим, кому достанется больше».

Я выбрался из своего укрытия, побежал к ребятам и до вечера гонял с ними мяч. Когда стемнело, так что не было видно не только мяча, но и собственных ног, мы, тихие, уставшие, побрели по домам. Возле коровника, мимо которого лежала дорога к нашему дому, я увидел два черных силуэта — женский и мужской. Вот мужчина протянул руку и положил ее на плечо женщины. До меня долетел приглушенный голос Назиры:

— Не надо, Токтар, если ты меня поцелуешь, я умру от стыда. Я и так твоя на всю жизнь. Поверь мне, Токтар!

Он что-то сказал ей горячим шепотом. Я не расслышал, что именно.

— Отпусти меня, Токтар, — взмолилась Назира. — Нас могут увидеть.

— Ну и пусть! — громко ответил Токтар.

— Что я тебе говорил? Уведет он твою сестру, — шепнул Ажибек мне на ухо и торжествующе хихикнул.

Я нагнулся, взял первый же подвернувшийся в темноте камень, бросил в Токтара и припустил во весь дух в сторону дома. За мной послышался топот погони. Сестра поймала меня почти у самого порога и схватила за руку с такой силой, что я с ходу повернулся вокруг своей оси, закружился, как юла.

— Это, конечно, ты! Я так и знала. Ну и заноза, ну и заноза. Видно, пока не задам тебе хорошую трепку, ты не успокоишься, не перестанешь шпионить за мной.

— Только попробуй задай, сразу пожалеешь об этом, — ответил я на угрозу угрозой.

— И ни капли не пожалею, — и она крепко взяла меня за шиворот.

Я было рванулся, да куда там! Ее пальцы держали меня, как железные. Ну и здорова стала Назира!

— Ну? Перестанешь следить?

— Не перестану.

— Тогда получай по заслугам.