сама не захотела ее изменить. Этот период ее жизни длился ровно столько, сколько было нужно; на ее решение завязать оказал некоторое воздействие самый факт моего существования, но не мои конкретные действия. Впоследствии, в период моего легкого флирта с различными зависимостями, произошло в точности то же самое. Оглядываясь назад, понимаю, что самый ценный совет по поводу того, как следует относиться к проблемам других людей, я нашла в одной из книг, которые мама читала, находясь в стадии выздоровления. Это была брошюрка по самопомощи под названием «Если встретишь Будду, убей его!». Там утверждалось, что мы не в состоянии изменить хоть что-нибудь в жизни другого человека, несмотря на всю любовь к нему. Спасти себя он может только сам, а все, что остается нам – быть рядом и оказывать ему эмоциональную поддержку.

Впрочем, возможно, я несу ерунду, как всегда. Так или иначе, разобраться в чужих эмоциях мне всегда было сложнее, чем в своих, – а учитывая, насколько, черт возьми, для меня сложно это, даже в моменты проблесков, все это довольно грустно.

* * *

После того как я съездила к Балкаррасу и поговорила с ним, настал черед Яна Маттеуса. Мне необходимо было выслушать его версию «забавной истории», которую поведал мне Вроб Барни. Как и старик Хьюго, Ян согласился встретиться со мной неожиданно легко, и это не могло не радовать. Что было особенно приятно, встречу он назначил на десять часов утра, то есть на время, когда Кларк был в школе. Это давало мне возможность расспрашивать Маттеуса до тех пор, пока он будет готов сотрудничать.

Национальный киноархив, расположенный в неприметном офисном здании в двух кварталах от Йонг-стрит, как раз там, где улица Колледж перетекает в улицу Карлтон, представляет собой настоящий кладезь для исследователей. Нетрудно догадаться, что большинство жителей Торонто не имеют понятия о его существовании. Архив был основан в 1995 году. До некоторой степени его основание стало реакцией на действия тогдашнего премьера Онтарио Майка Харриса, который в 1993-м фактически уничтожил бюджет Корпорации развития кино. Согласно осуществляемой им «революции здравого смысла» производство канадских фильмов являлось ненужной роскошью, и тратить на нее деньги в период экономического спада было вопиющим безрассудством. (Справедливости ради надо упомянуть, что он также сократил количество денег, выделяемое на проект Ontario Film Investment, программу, имеющую налоговые льготы, тем самым сведя на нет стремительно растущую прибыль.) С той поры правительство менялось несколько раз, но Национальный киноархив устоял благодаря спасительному кокону частных денег, который надежно защищает его от всех финансовых бурь. Он весьма успешно предлагает себя частным инвесторам в качестве объекта вложений, позволяющих создать определенную репутацию и получить налоговые льготы.

Меня всегда удивляет, что никому до сих пор не пришло в голову потратить крохотную толику этих денег на вывеску, которая подсказала бы посетителям, в какую дверь им толкаться. Предполагается, что люди должны каким-то образом, возможно из космоса, получить информацию о том, что им следует пересечь холл и подняться на один пролет лестницы, расположенной за лифтами. Тогда они окажутся у стеклянных дверей, по обеим сторонам которых стоят шкафы, набитые культовым реквизитом канадского кинематографа: справа точно такая же маска, как в фильме Джулиана Роффмана «Маска» (1961), первого канадского 3D-фильма, слева – католический дозатор масла из фильма Харви Харта «Пикс» (1973), c Кристофером Пламмером и Карен Блэк в главных ролях. Все это похоже на загадку из книги Джоан Роулинг: если ты будешь спрашивать, ты никогда не узнаешь; если ты уже знаешь, тебе не нужно спрашивать. К счастью, я относилась к числу тех, кто уже знает.

Поднявшись, я увидела Криса Колби, который, как всегда, восседал за стойкой регистрации.

– Ян в своем офисе, – сообщил он. – Будешь кофе?

– Спасибо, но у меня уже есть, – я приподняла картонный стаканчик, который держала в руках.

– Ага, давай, лишай меня возможности почувствовать, что я приношу пользу.

В ответ я наставила на него указательный палец, точно пистолет, и пробурчала:

– Говорят, мальчик мой, мужские слезы – самые сладкие.

Он лишь фыркнул и тоже выстрелил в меня из пальца.

Зная о репутации Маттеуса, никак не ожидаешь, что он окажется низкорослым, но широкоплечим очкариком с седеющей козлиной бородкой, однако он именно таков и, по моему мнению, здорово походит на гнома Гимли.

– Кто бы мог подумать! – возопил он, сжимая меня в коротком, но искреннем объятии. Луиз Кернс собственной персоной! Мы не виделись целую вечность, верно? Читал, читал твои статейки. По-моему, «Лип» очень проиграл после твоего ухода, очень проиграл.

– Может, они переименовались в «Центриста» именно потому, что слишком без меня страдали, – улыбнулась я.

– Нет, я бы это считал классическим случаем противостояния Сети и Мертвых деревьев. Но если мы собираемся говорить по делу, давай выберем более интересный предмет. Насколько я понимаю, ты хочешь узнать побольше о нашей находке. О фильмах на чудной пленке, покрытой нитратом серебра.

– Когда я брала у Вроба Барни интервью по поводу его нового детища, «Безымянных 13», он обронил несколько намеков, звучали весьма интригующе.

– О, уверен, он из кожи вон лез, чтобы слова его звучали именно так. Учитывая, сколько интриги он нагнал, пытаясь привлечь всеобщее внимание к району Северного озера.

– Тем лучше для тебя, верно? В отношении…

– Чистой выгоды? Именно так. Когда дело идет о том, чтобы всучить людям то, что, как им кажется, они хотят, Вроб проявляет непревзойденное мастерство. Правда, мастерство это становится еще более изощренным, когда ему нужно получить то, что хочет он. Тут он не знает себе равных.

Я опустилась на стул, включила диктофон, вытащила блокнот и ручку.

– Итак, – начала я, и он эхом повторил это слово за мной. – Ты полагаешь, он с самого начала собирался скопировать материал, который вы обнаружили?

– Честно? Сложно сказать. Одно могу сказать точно – я с самого начала догадывался, что у него есть какие-то скрытые планы. С того самого момента, как он заявил, что у нас есть возможность отыскать тайники студии Джейпери. Вроб проявляет доброту только тогда, когда ему это выгодно, это я знаю точно. Сам не понимаю, почему я утратил бдительность. Тревожная сирена завывала у меня в мозгу, а я почему-то делал вид, что не слышу. В результате он меня обошел. Насколько я понимаю, ты их видела. Эти кадры.

– Надо сказать, они производят сильное впечатление.

– Кто ж отрицает, что у Вроба есть глаз и чутье. Представь себе, никогда прежде я пальцем не прикасался к пленке, покрытой нитратом серебра, – просто-напросто боялся, зная, на какие фокусы