Я взбежала по лестнице, рюкзак подпрыгивал у меня за спиной, когда я добралась до верха и вошла внутрь. В коридорах было тихо, лишь несколько учителей сидели за своими столами, пока я двигалась по коридору в сторону спортзала.

Я толкнула вращающиеся двери и уже начала пересекать полированный деревянный пол, как вдруг почувствовала это.

Кто-то наблюдал за мной.

Это была та леденящая душу уверенность в том, что здесь есть кто-то еще.

Продолжая идти, я оглянулась через плечо, ожидая увидеть других учениц, возвращающих спортивный инвентарь, но спортзал был пуст. Не было ни учителей, наводящих порядок, ни кого-либо еще. Тишина эхом разносилась по просторному помещению, и только твердые удары моих каблуков о пол наполняли воздух.

Я остановилась, мое сердцебиение участилось, а ладони стали влажными. Реакция страха. Как у добычи, которая почувствовала, что хищник уловил ее запах. Это жуткое ощущение, что за тобой наблюдает кто-то, кого ты не можешь видеть. Я пожалела, что у меня нет с собой ножа, уютно лежащего в моей ладони.

— Эй? — позвала я, не подумав.

Отлично, София, почему бы тебе не пройти прослушивание на роль тупой героини в фильме ужасов?

Я застыла на месте на долгую, мучительно медленную минуту, внимательно прислушиваясь. Ничего.

Раздраженно фыркнув, я повернулась и снова пошла вперед. Я плохо спала и из-за этого шарахалась от теней. Прекрасно. Дойдя до задней стены спортзала, я нагнулась, подняла свою металлическую бутылку с водой и развернулась.

Не успела я вскрикнуть, как его рука сомкнулась на моих губах.

Николай Чернов навис надо мной. Я не знала, как ему удалось так быстро пересечь зал, но нельзя было отрицать, что он был там. Он прижался всем своим твердым телом к моему, без усилий толкая меня к стене. Одна рука крепко зажала мне рот, а другая схватила мою руку, державшую бутылку с водой, и припечатала ее к стене.

— Привет, lastochka, скучала по мне? — протянул он.

Слабый акцент делал его речь более привлекательной и экзотической, напоминая мне о том, какой защищенной и неопытной я была. Я тяжело сглотнула и покачала головой, насколько это было возможно под давлением его крепкой хватки.

Его полные губы искривились в насмешливой ухмылке.

— Лгунья, — прошептал он.

Мои щеки загорелись от чувства вины, и прикосновение его руки к моему лицу усилило жар.

Его ухмылка сказала мне, что он точно знает о моих чувствах.

— Мне кажется, что ты неоднократно думала обо мне… Я прав, София?

Слова прозвучали прямо у моего уха, посылая мурашки по спине, преследуемые ощущением его горячего дыхания. Моя грудь поднималась и опускалась слишком быстро. Он отстранился, продолжая зажимать мне рот рукой. Его глаза опустились на мое тело, и из него вырвалось низкое рычание. Он отступил на шаг, окинув голодным взглядом короткую клетчатую юбку моей униформы, гольфы и обтягивающую белую рубашку. Его внимание окутало меня, как ласка, и я вздрогнула.

Николай усмехнулся.

— Я думал о тебе, lastochka. — Он оторвал свои темные, голодные глаза от моего тела. — Мой сбежавший приз.

Приз?

Его рука на моих губах слегка ослабла, и я повернула голову, чтобы произнести:

— Я не твой приз…

Я резко втянула воздух, забыв, что говорила, когда его колено скользнуло между моих ног.

Он снова прижал меня к стене, его лицо было всего в нескольких дюймах от моего.

— Да, ты мой приз, София Де Санктис. Я честно выиграл тебя. Ты моя. Ты принадлежишь мне, — выдохнул он.

Мрачные нотки собственничества в его тоне заставили меня задрожать по совершенно другой причине. Это был страх и нечто гораздо более опасное. Возбуждение. Я была напугана и возбуждена, поняла я с отстраненной ясностью.

Качая головой, я облизала пересохшие губы. Это была нервная привычка, но его взгляд тут же упал на мой рот.

— Нет, я не твоя.

— Моя. Не заставляй меня доказывать тебе это здесь и сейчас, я жестокий учитель, — пробормотал он, прислоняясь своим лбом к моему. — Знаешь, раньше у меня не было никого, кто принадлежал бы мне. У меня никогда не было ничего своего. Это отвлекает сильнее, чем я мог себе представить.

Мне казалось, что его горячее дыхание плавит мою кожу. От него приятно пахло, хотя я не должна была так считать. Запах масла, как будто он испачкал руки бензином и не помыл их, сигарет и чего-то сладкого и мускусного. Ничто из этого не было чем-то захватывающим. И все же я поймала себя на том, что втягиваю в себя его аромат огромными, паническими глотками. Он был опасностью и грехом. Всем тем, от чего я пряталась всю свою жизнь, и какая-то извращенная часть меня хотела сказать ему, чтобы он взял то, чего жаждет. Сжег меня и оставил след, чтобы все увидели.

Но логическая часть моего мозга, ощущающая силу хищника, который сейчас перебирал мои волосы, вдыхая меня так же глубоко, как я вдыхала его, кричала, чтобы я бежала.

Я подняла на него глаза.

— Николай… — начала я и осеклась, когда его темно-серые глаза уставились на меня.

— Да, lastochka? Скажи мне, — отозвался он, подражая моему хриплому шепоту.

Однако я не стала продолжать. Вместо этого я резко подняла правую руку вверх. Хотя у меня не было ножа, металлическая бутылка с водой все еще была при мне. Закругленный конец врезался ему в висок, и я отклонилась в сторону. Он разразился проклятиями, когда его тело дернулось, и я рванула от него.

Я бежала изо всех сил. Я была в хорошей физической форме, тренировалась и занималась смертельно опасным видом спорта.

Я успела пересечь половину зала, прежде чем он поймал меня.

Его руки обхватили меня за талию, разворачивая к себе, а затем мы упали. Я приземлилась достаточно сильно, чтобы у меня выбило воздух из легких, и Николай свалился сверху всем весом.

Он оседлал меня, его бедра уперлись в мою талию. Он поднял мои запястья над головой, так что оказался лицом к лицу со мной.

— Это было не очень вежливо, София. Я ожидал лучших манер от такой маленькой принцессы мафии, как ты.

Кровь стекала по его виску и капала мне на щеку. Я закрутила голову, извиваясь в его руках, как животное, на секунду мной овладел страх.

Николай удивленно рассмеялся, наблюдая за моими неконтролируемыми движениями.

— Ну и ну, ты совсем не такая, как я ожидал, София. Только не говори мне, что под внешностью хорошей девочки скрывается что-то дикое? Что-то, что жаждет вырваться наружу.

Я уставилась на него, мои