— Рассказывайте! — великий князь поощрительно посмотрел на него и Виттериха.

— Да нечего особо рассказывать, — подал плечами герцог. — Стоим на месте и ждем. Мы на востоке Сполето, почитай, все германские хутора разорили до самой границы с ромеями и Беневенто. За горы не лезем пока. Здесь, в Атернуме, укрепляемся. Если лангобарды большой силой двинут, мелкие городки бросим. Дьявол с ними. Здесь порт какой-никакой есть, еду удобно подвозить, да и подкрепление тоже.

— Хорошо, — серьезно кивнул Самослав. — Отсюда до Сполетия неделя пути. Думаю, как только герцог свои войска соберет, сразу сюда двинет. Подумаешь, какой-то сопляк ненормальный кровную месть ему объявил и дикарей за еду нанял. Он не станет никого на помощь звать. Позор это.

— Думаю, — прочистил горло Валерий, — он сначала придет с малыми силами. И придет очень скоро.

— Почему так считаешь? — заинтересованно посмотрел на него князь.

— Потому что времени у него нет войско собирать, — задумчиво ответил за Валерия Виттерих. — Мы тут меньше месяца, сидим на месте, грабим понемногу. Он считает, что сюда какой-то сброд приплыл. Несколько шаек, которые он легко может в море сбросить.Тысячи три приведет, не больше. От Беневенто мы его отрезали. На севере — Равенна. Неоткуда ему большие силы взять. Только из тех, что на западе герцогства живет.

— Не ошибитесь, — серьезно посмотрел на них Самослав. — Не нужно героизма. Бейте малые отряды по частям, разоряйте хутора лангобардов. Если надо, садитесь в осаду. Из Тергестума пять сотен парней выйдет. Это из тех родов, что в Истрии живут. Не хотят такое веселье пропустить.

— Пару тысяч в осаде оставить, а остальных частой сетью по герцогству отправить? — почесал бороду Виттерих. — Можно. Местные небольшие умельцы города брать. Мы их набегами задергаем.

— Коней уводите, — продолжил князь. — Коров, овец… Ломайте плуги, режьте упряжь, жгите дома. Пускайте отряды по полсотни воинов, не больше. Пусть разоряют германцев вчистую. Пусть они уходят на запад, за горы. Пусть там нагоняют панику. Напоминаю! Римлян не трогать. Во владения герцога Беневенто не лезть. Пока не лезть. Думаю, он там сейчас наслаждается новостями и пьет за ваше здоровье. Ну и поход готовит. Он непременно захочет разоренное герцогство под себя подгрести.

— Сделаем, государь, — кивнул Виттерих.

— С римским населением ты работаешь, — князь пристально посмотрел на Валерия. — Рассказывай им, как они заживут, когда ты сбросишь с них иго проклятых германцев. Как сразу воссияет солнце, понизятся налоги, а куры начнут нестись трижды в день. В общем, говори то, что они хотят услышать.

— А можно сказать, что истинная вера Христова больше не будет утесняться проклятыми арианами? — спросил Валерий.

Патриций пока что особой приязни со стороны местных римлян не заметил. От него шарахались, как от зачумленного, а когда бежать было некуда, слушали его речи с такой тоской во взоре, что у пламенного оратора, коим считал себя Валерий, даже зубы сводило. Его ненавидели и боялись. Ненавидели за то, что он принес сюда войну. А боялись потому, что не понимали. Наемники-словене и германцы грабили, конечно, но без привычного лихого разгула. Делали они это как-то вяло, словно для порядка. Домов не жгли, олив не рубили, виноградники не разоряли. И все это приводило местных в состоянии перманентного ужаса. Потому как люди всегда боятся того, чего не понимают. Грабеж был привычен, а отсутствие грабежа — нет. А тут… Ну пару баб помяли, ну овцу на еду зарезали. Вот и весь грабеж. Даже соседям похвалиться нечем. То ли дело франки под Миланом прошлись. Там потом лет десять трава не росла. А людей, почитай, и вовсе не осталось. Кого убили, кого в рабство угнали, а кто с голоду помер, потому как посеяться вовремя не смог. Такая вот тут шла война.

Князь смотрел на Валерия с легкой, понимающей усмешкой. Ведь все мысли парня были написаны у него на лице.

— Про истинную веру и проклятых ариан первым делом нужно сказать, — кивнул он. — Сразу после налогов и кур, несущихся трижды в день. Говори, что десятую часть брать будешь. И святых отцов привлекай. Люди пока боятся, что лангобарды придут и всех покарают.

— Непременно покарают, ваша светлость, — кивнул Валерий. — Там, где пройдет армия герцога Теуделапия, разграбят все подчистую. Поля потравят, а скот угонят. Тут голод начнется.

— Так это даже и неплохо, — Самослав пробарабанил по столу какую-то незатейливую мелодию. — Пусть люди бегут под защиту стен. Прокормим.

— Вы хотите спасти здешних римлян от их же герцога? — изумлению Валерия не было предела. — И будете тратить на это свое собственное зерно?

— Мне лишняя слава не нужна, — покачал головой князь и показал на Валерия. — Ты! Ты будешь тратить это зерно! Римский патриций Луций Валерий Флакк. Потомок консулов и цензоров. Или кто там у тебя предки были.

— И цензоры, и консулы, — подтвердил Валерий. — И даже один корректор Сената был. А уж про квесторов и эдилов я и вовсе не говорю. Их всех даже пересчитать не получится.

— Кто-кто? — заинтересовался Самослав. — Корректор? Но это же правитель мелкой провинции. Корректоры стоят ниже президов, префектов и проконсулов.

— Это сейчас так, — пояснил Валерий. — А раньше было совсем по-другому. Во времена императора Траяна корректоры обладали гигантскими полномочиями. Они проводили расследования в провинциях и даже могли сместить тамошнего проконсула или прокуратора. Они обладали правом на imperium maius, большой империум. Они могли делать все, что, с их точки зрения, было полезно для государства. А это высшая, ничем не ограниченная власть, практически равная власти Цезарей.

— Ой, как интересно… — задумчиво протянул Самослав. — Корректор, говоришь… Большой империум… Запомню, пригодится. Жаль, в Риме Сената больше нет. Ну, так это дело поправимое. Там еще остались целые здания? Если нет, то построим. Или починим. Или заберем у кого-нибудь. Если все получится, как планировали, это станет наименьшей из проблем. Кстати, Волк уже убыл в Константинополь? За ним вроде бы корабль вышел. Убыл? Это хорошо…

Глава 8

Апрель 641 года. Окрестности Белграда.

В этом месте великий князь мост строить не велел, как ни просили его об