под строгим надзором Дарткана не хотелось, хоть я ему и благодарен за помощь. Мужчина сообщил, что предоставил Василисе новые документы и новую жизнь, в которой она ни в чем не будет нуждаться, и я должен бы радоваться, но внутри шевелился противный, эгоистичный червячок желающий, чтоб девушка очень сильно нуждалась… во мне.

Встречи с Дартканом я опасался еще и по той причине, что не смогу сдержаться и потребую выдать мне местоположение своей истинной. Демон, уверен, не сможет отказать, если я спрошу это не как начальник департамента, а как самец жаждущий воссоединиться со своей самкой, а моя жажда с каждым днём становилось всё более ощутимой и сводящей с ума.

– Миш, выглядишь ужасно! Ты истощен. Эмоциональный фон в дырах, и это говорит о том, что ты на грани. Ну нельзя же так… – сочувственно покачала головой белая ведьма, а я мог лишь обречённо выдохнуть и откинуться на спинку кресла, закрыв глаза.

Рядом с Дарьей мне становилось легче, хоть я и запретил использовать по отношению ко мне всякого рода магию. Она конечно нарушала запрет, пытаясь подлатать мое душевное состояние, но честно стало как-то всё равно.

– Я какой-то неправильный оборотень, да? Ребёнку не радуюсь, от истинной отказываюсь…

– С подобными вопросами тебе лучше обратиться к Фиссани, а не ко мне, – справедливо заметила, но я наверное еще не до конца созрел для похода к психологу.

– Я чувствую, что что-то не так, но понятия не имею, с какой стороны подойди, чтобы докопаться до истины. Сима на меня смотрит, как на врага и предателя, а я как ни стараюсь, не могу вести себя по-другому. Я ведь любил ее, был уверен, что несмотря ни на что буду рядом с ней, поклялся сделать счастливой, а на деле… – потер лицо руками, боясь подобно слюнтяю пустить слезу от навалившегося на плечи отчаяния.

– Не знаю, каких именно слов ты от меня ожидаешь, но поверь, я понимаю твою боль. В прошлом я ведь тоже оказалась на распутье и между личным счастьем выбрала счастье дочери. Мне было сложно, сердце рвалось на части от тоски по Дару, но в то же время я понимала, что не могу поступить иначе. Помнишь, что ты сказал мне в кабинете после того, как я вопреки запрету пообщалась с Авенирой?

– Что если бы у меня был ребёнок, я бы тоже ради его спасения пошёл на всё, что угодно, – ответил, прекрасно понимая, к чему ведет белая ведьма.

– Дети – это великое счастье, благодать данная нам свыше и никто не вправе отказываться или пренебрегать этим даром. Ребенок – это ответственность, которую обязан взять на себя родитель, не в зависимости от того, что творится вокруг.

– Я понимаю… черт… – подскочил на ноги и начал измерять кабинет шагами. – Я всё понимаю, но… боюсь, что не справлюсь, не смогу оправдать возложенных на меня надежд, боюсь, что зверь всегда будет холоден к ребёнку из-за того, что он виновен в разлуке с истинной.

– Глупости, Власов! Оборотни трепетно относятся к своему потомству и никогда ни при каких обстоятельствах не причинят ему вред! Просто прекрати обманываться, признайся наконец самому себе, что не любишь Серафиму. У вас не истинная связь и никто не осудит тебя за то, что ты пожелаешь расстаться с женой. Люди расходятся каждый день и по нескольку раз, но это не мешает им участвовать в воспитании общих детей. Уверена, Василиса полюбит вашего с Симой ребёнка и…

– Василий дал мне ясно понять, что если я брошу его дочь, то моя истинная умрёт. Я не хочу рисковать и проверять твёрдость его намерений, Даш.

– Что ж… теперь мне хотя бы понятно твое упрямство. Вот, – поставила на стол небольшой пузыречек с болотно-зеленой жижей. – Я не занимаюсь подобным и сестрам ковена запретила распространять это зелье. Все запасы из хранилища я уничтожила, но один экземпляр оставила, на всякий случай. Думаю, этот случай настал.

– Что это? – настороженно спросил, честно не ожидая от женщины такого поступка.

Дарья, так же как и я, всегда строго следовала правилам. Когда она возглавляла магический отдел, в департаменте и совете к ее работе никогда не было претензий. Теперь она глава ковена, который стремительно избавляется от плохой репутации, но вот так просто предложить начальнику департамента запретное зелье… Либо передо мной не Даша, либо я действительно очень хреново выгляжу.

– Это отвар. Исключительно травки, не переживай. Он сделан на основе волчьего дурмана и доведён до такого состояния, что способен влиять на оборотней любого вида. Принимать его или нет дело твоё, но он поможет заглушить тоску и успокоить зверя. Мне не приятны такие методы, потому что я искренне верю, что Василиса твоя судьба и с ней ты будешь в сотню раз счастливее, но я так же не хочу, чтоб пострадала Серафима или тем более малыш. Принимать нужно раз в три или четыре дня. Действие постепенно испариться, если прекратить приём. Зелья должно хватить до конца беременности, если не злоупотреблять и следовать инструкции.

– Даш, я… не знаю, что сказать, – не решался пока взять в руки пузырек, потому что медведь внутри возмущенно ревел, не желая употреблять отвары и прочие продукты, приготовленные ведьмами.

Он чувствовал, что это оборвет его связь с истинной и категорически был с этим не согласен. Зверь в отличие от меня давно сделал выбор и плевать хотел на все угрозы и прочие обстоятельства, по которым я до сих пор не поставил на Василисе свою метку.

– Не хочу навязывать свою помочь и как-то вмешиваться, но я бы пообщалась с твоей женой. Знаю, она стоит на учете в отличной клинике с высоко квалифицированными докторами, но ты говорил про потерю личного запаха. Я хочу убедиться , что малышу и медведице Серафимы ничего не угрожает.

– Конечно. Это отличная идея! Спасибо! – воспарил духом, не понимая, как раньше об этом не подумал.

Дарья точно расскажет, если почувствует что-то неладное, потому что ей-то уж точно бояться расправы от Василия не стоит.

– Чтобы не смущать и не обижать Серафиму такого рода проверкой, сделаем всё тихо. Приходите завтра к нам на ужин, и я ее посмотрю.

– Спасибо, Даш. Я не знаю, как тебя благодарить за поддержку и помощь, – все же хватил пузырек со стола и спрятал его в карман.

– Сделанное добро всегда возвращается, Власов, – по-детски рассмеялась, напоминая чистого сошедшего с небес ангелочка. – В трудную минуту ты не оставил меня и понял, не бросил мою дочь,