спросить Эштона, чтобы он не заупрямился и ответил, и вскоре подходящая тема пришла на ум.

— Для существа из Обливиона ты очень хорошо осведомлен о жизни в Нирне. Другой на твоем месте вообще не обратил бы внимания, где и за кого воюет, а ты помнишь и город, и двемеров, и про Братьев Бури наслышан, как я погляжу. Почему тебя интересует мир смертных? — спросила она и всмотрелась в лицо дреморы в надежде увидеть на нем хотя бы намек на правду. Но Эштон остался беспристрастен, как всегда.

— У нас с тобой есть два общих недостатка, — призванный воин вдруг посмотрел прямо на колдунью и широко улыбнулся. — Один из них — любопытство. В моем случае к нему прилагается еще и многовековая скука. Тут поневоле начнешь интересоваться хоть чем-нибудь, что способно ее развеять.

— А второй? — тут же спросила Алисия, но Эштон лишь хитро прищурился и покачал головой.

— Сначала ты. Скажи, что я должен сделать, чтобы ты начала мне доверять?

Алисия откинулась на спинку кровати и окинула дремору скептичным взглядом.

— Умереть за меня, пожалуй. Не просто возродиться в Обливионе, а рискнуть собственным бессмертием ради спасения моей жизни. Но если ты это сделаешь, то вряд ли я смогу выполнить твою просьбу. Так что вопрос бессмысленный. А теперь расскажи, какой еще у нас, по-твоему, общий недостаток?

Алисия с наслаждением наблюдала, как самодовольная улыбка сползает с нечеловеческого, хоть и по-своему привлекательного лица. Как бы дреморы ни кичились своим бесстрашием, что бы ни говорили людям и друг другу, терять бессмертие они боялись, и колдунья не могла даже представить, насколько грандиозной должна быть цель, ради которой Эштон решится рискнуть самым ценным, что есть в его жизни — бесконечным запасом времени. Ради чего собирается обменять вечность на уязвимое земное тело? Ведь именно это ему нужно, иначе бы он не расспросил ее о кузнице атронахов еще в одном из первых разговоров.

Но их маленькая игра увлекла Эштона настолько, что, когда Алисия снова призвала его, он уселся на трехногую табуретку у окна, явно готовясь к длинному диалогу.

— Второй недостаток — амбиции и сильная воля. Стремление действовать свободно, не сковывая себя лишними условностями и обязательствами, — тихо, даже торжественно ответил Эштон.

Алисия замерла, пораженная искренностью воина. Неужели он и правда хочет избавиться от влияния своего лорда? Но какой ценой? Несколько десятков свободных лет, проведенных в Нирне, явно не стоят целой вечности, пусть и под контролем могущественного даэдра.

Эштон не дал колдунье раздумывать слишком долго и тут же задал следующий вопрос.

— Если бы ты могла ходить сквозь планы Обливиона, какого лорда даэдра ты бы навестила первым?

Алисия ни секунды не сомневалась в своем ответе и собиралась его озвучить, но дверь комнаты распахнулась. Вошел Жак. Колдунья сразу отметила, что он хмурится и сжимает в руке какую-то бумагу. Окинув дремору неприязненным взглядом, воин в несколько широких шагов пересек комнату и протянул магессе свиток.

Она заинтересованно взяла его и развернула. Пробежала взглядом по короткому посланию и улыбнулась: кто-то из магов видел ее в городе и не поленился оставить послание с приглашением в «Волчий череп» — именно там сейчас осели маги-отступники, предпочитающие игнорировать правила коллегии.

— Эштон, мы уходим, — подскочив как ошпаренная, колдунья тут же принялась собирать вещи.

— Я иду с тобой, — безапелляционно заявил Жак.

— Нет, — столь же твердо отозвалась Алисия.

— Ты хочешь сказать, что будешь бродить по окрестностям одна? — солдат подступил ближе.

Колдунья слегка поморщилась, когда расстояние между ней и Жаком сократилось настолько, что она чувствовала его тяжелое дыхание. Но отступить не стала — упрямо вскинула голову и посмотрела в глаза воина.

— Во-первых, тебя мои маршруты не касаются. Во-вторых, я пойду не одна. С ним, — магесса кивнула в сторону Эштона, который с легкой ироничной улыбкой наблюдал за открывшимся представлением.

«Весело ему», — со злостью подумала Алисия, но сказать ничего не успела — ее перебил Жак.

— Но это опасно! Никогда не знаешь, чего ждать от выродков из Обливиона! — почти прокричал он, нависая над колдуньей.

Его настырная забота только разозлила. Она шагнула в сторону и, подхватив дорожную сумку, закинула ее на плечо.

— Позволь, я сама решу, что для меня слишком опасно, а что — не слишком, — припечатала она и, не дожидаясь ответа солдата, хлопнула дверью. Ее не особенно беспокоило, что дремора остался внутри — все равно он скоро исчезнет, и она сможет призвать его, как только выйдет за городские ворота.

Уже на лестнице Алисия услышала позади звук шагов, затем глухой удар и громкое сопение.

«Дерутся?» — догадалась она и удивленно вскинула брови.

Тем временем возня усиливалась. Колдунья замерла, решая, стоит ли вмешаться, но быстро передумала и сбежала по ступенькам вниз. Бросила несколько монет трактирщику и, махнув ему на прощание рукой, покинула трактир.

С наслаждением подставила лицо теплому солнцу и прикинула, что к вечеру доберется до кургана, который очень давно собиралась посетить. За городскими воротами, отойдя подальше от постов стражи, призвала дремору. Оказавшись на дороге, воин Обливиона едва не сшиб колдунью мощным ударом кулака, но осознав, где находится, качнулся назад, потерял равновесие и рухнул на камни. При этом он выглядел таким растерянным, что Алисия расхохоталась как ребенок.

— Я бы на твоем месте такого пса держал на цепи и желательно под присмотром, — проворчал Эштон, поднимаясь с земли и отряхивая перчатки от пыли. — А не то он сделает какую-нибудь феерическую глупость. Влюбленный мужчина — зверь опасный, знаешь ли.

— Он не влюблен. Вернее, не в меня, — Алисия нервно дернула плечом и отвернулась от дреморы.

Колдунья прошла шагов десять, прежде чем Эштон ее догнал. По его вопросительному взгляду она поняла, что воин был бы не против выслушать объяснение столь противоречивой фразы. Вот только стоит ли говорить?

— Я всегда думал, что разбираюсь в человеческих чувствах, но ты поставила меня в тупик, — наконец, признался дремора, поравнявшись с колдуньей.

Теперь они вместе шагали вдоль побережья, и Алисия, умиротворенная спокойствием окружающей природы, решила, что от ее честности большого вреда не будет. В конце концов, она, может, с Жаком вообще больше никогда не встретится, а уж Эштон его точно найти не сможет — по крайней мере до тех пор, пока не получит физическое тело в Нирне. В том, что ему это