с одобрением глядела на свое отображение в зеркале. В этой нежно-розовой коротенькой комбинации, отделанной тонкими кружевами, с длинным вырезом на груди, она просто куколка.

Габи улыбнулась собственному отражению, и в этот самый момент дверь распахнулась и в комнату вошел Марк. Он плотно прикрыл за собой дверь.

С воинственным и даже угрожающим видом Марк шагнул было вперед, но, увидев ее в тонкой рубашечке, которая мало что скрывала, похоже, на какой-то момент забыл, зачем он вторгся в ее спальню.

Грудь его поднялась и медленно опустилась.

— Девять лет прошло, — мягко сказал он, — а ты выглядишь такой же юной и невинной, как в твои семнадцать.

Габи не вскочила с пуфа и не попыталась чем-нибудь прикрыться. Ее профессия приучила ее держаться спокойно в любой ситуации и в любом окружении. Марк не отводил от нее взгляда, он откровенно любовался ею, но Габи сделала вид, что ничего не замечает, не спеша подошла к кровати, взяла платье и натянула его через голову. Оно обвилось вокруг ее ног, она застегнула пояс и все это — не глядя на Марка.

— Видно, ты привыкла к присутствию мужчин в твоей комнате, — отметил он, закуривая сигарету. — Тебя ничуть не беспокоит, что на тебя смотрят, да?

— Я — модель. Мне платят за то, что мужчины смотрят на меня, — напомнила она ему. Затем снова опустилась на пуф перед зеркалом и снова принялась расчесывать волосы.

— Полагаю, у тебя какое-то дело, коль скоро ты так грозно ворвался сюда?

— Хочу знать, какую ты затеяла игру? — напрямик спросил он. — Ты не умираешь от любви к моему брату. Тогда почему ты всюду с ним появляешься?

— Просто потому, что он мне нравится, — честно призналась Габи и оглянулась на Марка. — Он милый, спокойный, легкий человек. Он добрый и внимательный.

Марк недоуменно моргнул.

— Мы говорим о моем сумасбродном младшем брате, который плюет на законы и выделывает черт знает какие номера? Или о ком-то другом?

Брови у Габи поползли вверх.

— Это ты о Джо?

Марк, тяжело вздохнув, прислонился к двери.

— Ты много чего не знаешь, Габи. О нем. И обо мне тоже.

— Он очень славный человек. И ничего от меня не требует. Хороший товарищ, мне приятно проводить с ним время. — Габи положила щетку на туалетный столик. — Ну а если нам с тобой попробовать поговорить честно? Меня до сих пор пронзает боль, словно меня ударяют хлыстом, когда я вспоминаю, как мы расстались. Но знай, Марк, я не привыкла использовать людей в своих целях, тем более людей, которые мне симпатичны. Было бы мерзко с моей стороны поступить так с Джо — использовать его, чтобы таким странным образом и так запоздало отомстить тебе. — Габи подняла глаза на Марка. В пристальном, устремленном на нее взгляде сквозило любопытство. — Забудь о том, что я сказала на твоем приеме. Я не горю жаждой отмщения. Я добилась успеха в своей профессии, зарабатываю уйму денег, у меня есть отец, который любит меня. Ничего больше мне не нужно. Марк нахмурился. Одну руку он опустил в карман и зазвенел там ключами, другой поднес к своему большему, четко очерченному рту сигарету.

— Отец, который тебя любит… А что же мать?

— Мама умерла от сердечного приступа несколько месяцев назад, — ответила Габи.

— Я не знал. Очень тебе сочувствую, — сказал он.

— Мы все умираем, — бесстрастно сказала Габи. Она встала, расправила подол платья. — Я не встану у тебя на пути. Просто хочу немножко отдохнуть в тишине и в уединении. Вместе с Джо. Ладно?

— Джо выпивает. И здорово, — подчеркнуто многозначительно произнес Марк, глядя на нее. — И стал пить еще больше, когда появилась ты. Так много он прежде не пил.

Габи смутилась.

— Да, я заметила, — с сожалением ответила она, избегая его взгляда. — Я стараюсь его остановить, но это не всегда получается. Но когда мы откуда-то возвращаемся, машину всегда веду я.

— Умница. — Марк несколько расслабился, стал не такой настороженный. Его глаза медленно обвели ее лицо. — Ты красивая, Габи, — с заминкой, словно против своего желания, признал он. — Я думал, годы и жизнь дадут о себе знать, но ты все такая же, как была когда-то. Зеленые глазищи во все лицо, и черные ресницы, такие длинные, что кажутся ненастоящими, и такое нежное тело, что меня неудержимо тянет прикоснуться к тебе.

Габи замерла — ей так хотелось отозваться на эти слова, но она знала, что не может ему доверять.

— Помнишь, ты мне когда-то сказал, что я была тебе в новинку? — спросила она, употребив те самые слова, которые он бросил ей в их последнюю встречу.

Грудь его поднялась в тяжелом вздохе.

— Помню, — ответил он. — Я очень многое помню.

— Ты еще скажешь, что тебя мучают угрызения совести? — Габи засмеялась, отвернувшись от него. — Никогда не поверю. Для бизнеса совесть только помеха.

— Но не для честного бизнеса, — возразил он. — Есть такие ловкачи, которые промышляют кражей машин, раздевают их и продают на запчасти. Я этим не занимаюсь. Моя компания совершенно законна, с первого дня ее существования.

— Мне и в голову не приходило подвергать это сомнению, — поспешила заверить Габи, явно шокированная таким подозрением.

— Тронут доверием. — Марк оторвался от дверного косяка. — Не так давно какой-то тип обвинил нас в том, что мы добываем запчасти пиратским способом, но мой адвокат заставил клеветника ознакомиться с нашей документацией. Бог его знает, почему он возвел поклеп на «Мотокрафт»! Я заработал достаточно денег честным путем и никогда не шел и не пойду на рискованные махинации. Лучше меньше дохода, чем тюрьма. У того типа раздели машину, добиться от полиции возмещения убытков он не смог, а он горел жаждой мести, ему надо было непременно кого-то обвинить.

— Ну конечно же. Компания, которая продает запчасти, — самый подходящий объект для обвинения, — сказала Габи.

— Видимо, так. — Марк затянулся сигаретой. — Наш склад неподалеку от его дома. Удобная мишень.

— Ему бы лучше поискать, где там поблизости логово местной шайки…

— Да, мелкие жулики теперь специализируются на этом деле. Дядя Майкл говорит, что они воруют части по заказу. Это легче, чем украсть весь автомобиль,