Шрифт:
Закладка:
Был ли conservatorio мрачным или уютным, большинство молодых женщин, очевидно, предпочитали мужа и материнство старению в его стенах. Большинство выпускниц не только выходили замуж, но, как показывают документы учреждения, жестко разыгрывали финал шахматной партии, которая бы позволила им выйти на свободу, – ради себя и своих семей. Ясно, что это было сложно, ибо все стороны, включая монастырскую общину, отстаивали свои непростые интересы. Попечители хотели, чтобы их деньги не пропали даром, и производили выплаты с осторожностью, чтобы гарантировать состоятельность и хорошее поведение пары. И, дабы сэкономить собственные средства, они старались максимально использовать внешние вложения. В то же время женихи хотели заполучить хорошую партию – с хорошими деньгами в придачу. Следовательно, ведя кампанию по устройству своего брака, девушка и ее союзники выступали, с одной стороны, против потенциальных мужей, а с другой – против своего консерватория. Наша история мимолетной любви разыгралась на фоне подобных брачных стратегий.
История Алессио
Алессио Лоренциано было тридцать пять лет – более чем достаточно, чтобы уже успеть стать женатым человеком124. Он был университетским надзирателем, привратником и фактотумом, кажется, грамотным, небогатым; в кругу его друзей, как представляется, значительную часть составляли ремесленники. В субботу 4 февраля 1559 года, находясь в заключении, Алессио предстал перед судьей в тюрьме Корте-Савелли и рассказал историю столь странную и столь складную, что я намерен предоставить ему слово, лишь изредка прерывая его, чтобы добавить свои мысли и комментарии. Через три дня Алессио подвергся более настойчивому допросу и уточнил некоторые моменты. В конце этого заседания судья отправил его обратно в одиночную камеру «с намерением продолжить». Но никакого продолжения не обнаружилось, нет больше никаких документов и, сколько я ни искал, никаких намеков на приговор. Скорее всего, как это часто бывало, суд прекратил дело или привел его к мировому соглашению, которое и закончило всю эту историю.
Вот что Алессио, дословно и без сокращений, рассказал судье в субботу:
Я здесь, потому что хотел взять в жены бедную девушку [«zitella»; Алессио будет всегда использовать этот термин для обозначения воспитанниц монастыря], молодую и из хорошей семьи.
История Алессио возвращает нас в 1556 год, почти за три года до суда, на котором он сейчас дает показания.
Мне предложили девушку по имени Лукреция Казасанта, дочь маэстро Джованни-Пьетро, ювелира из Виковаро [в горах к востоку от Рима]. Я намеревался взять в жены бедную девушку и жить по-христиански от малых трудов, которые Бог дает мне. Эту девушку мне предложила мадонна Ливия, жена маэстро Пьетро, плотника; она сказала это мне в присутствии моей тети. Когда я узнал, что эта девица хорошего происхождения, я сказал:
– Хорошо, я возьму ее!
И так как у нее не было ни гроша в кармане, я хотел узнать сначала, хорошая ли она работница. А поскольку она жила в монастыре Св. Екатерины-делле-Вергини, я пошел к настоятельнице [консерватория] и спросил ее, не будет ли ей угодно показать мне кое-что из рукоделия Лукреции, но не сказал ей ни почему, ни с какой целью. Она показала мне немного ее работ, и они мне понравились. И затем я расспросил разных людей, чтобы узнать, родилась ли Лукреция в законном браке. Мне сказали, что это так и что она родилась от хорошего отца и хорошей матери. Тогда я подумал: есть две вещи, которые приводят христианина к спасению, – монашеская жизнь и брак. «Решайся, Алессио, – сказал я сам себе, – либо становись монахом, либо женись и живи по-христиански, как велит святая Мать-Церковь».
Был ли Алессио глубоко набожен? Возможно! Или он кроит эту риторическую ткань, чтобы она подошла к его юридическому положению? Гораздо вероятнее!
Мне сказали, что маэстро Джакомино из Пьяченцы, оправщик драгоценных камней, был опекуном этой девушки. Потому я и отправился к нему с сотней скудо в кошельке, потому что хотел через него пожертвовать приданое для этой девушки. И я спросил его разрешения взять эту девушку в жены. Он сказал мне, что хочет отдать ее за меня, но чтобы я не торопился, потому что он хотел навести справки о моем состоянии. Коротко говоря, господин, благодаря «языкам доброхотов» [здесь сарказм со стороны Алессио] или со слов других, Джакомино передал мне через посредника – я не помню, через кого именно, – что он не хочет отдавать за меня Лукрецию и что мне стоит забыть об этом.
Я занялся своими делами. Через год этот Джакомино заболел. Его родственницы говорили ему: «Ты мог бы выдать замуж эту бедную девушку Лукрецию, но не захотел!» Он сказал: «Если я поборю эту болезнь, то обещаю выдать ее замуж. Пошлите за тем женихом – я хочу сейчас дать ему обещание, что выдам ее за него». Меня позвали по его приказанию. Он велел мне не унывать, потому что намеревался удовлетворить мои чаяния. Итак, он выздоровел, и я пошел к опекунам монастыря Св. Екатерины, чтобы спросить, готовы ли они отдать мне эту девушку. Джакомино сделал то же самое, а опекунами были монсеньор [епископ] Мондови и монсеньор Ломеллино, а казначеем – Баттиста Маратта.
Епископу Мондови Бартоломео Пипери было суждено умереть в 1559 году; он завещал свое состояние монастырю Св. Екатерины. Его похоронили в новой церкви125. Монсеньор Бенедетто Ломеллино, церковный деятель
