Шрифт:
Закладка:
«Иди, сын мой, в свободе Духа, через бесконечное пространство сердца; иди к Источнику, иди к Отцу, иди к Нерожденному, поскольку ты сам не рожден (аджата), к Брахма-Локе, которую ты обрел и откуда нет возврата» (на основе «Чхандогья Упанишады», 8). Санньяси немедленно встает на путь истинного «Я», на «древний узкий путь» («Брихадараньяка Упанишада», 4.4.8).
В этом мире, за пределами этого мира, провидец того, что находится за пределами восприятия, идет тайно, скрытно, неузнанный, опьяненный сумасшествием тех, кто знает, свободный в свободе Духа, наполненный изначальным блаженством, утвердившийся в таинстве недвойственности, свободный от чувства различия, с сердцем, переполненным опытом истинного «Я», полностью и вечно пробужденный.
3. Игра Аруначалы
Весной 1952 г. Свами Абхишиктананда обосновался в пещере Ванатти на Аруначале. С самого начала он чувствовал, что эта гора — не простое нагромождение камней и что индийцы почитают ее неспроста: казалось, от нее самой, из ее глубоких недр, исходит некая непостижимая таинственная сила, энергия, сродни той, что создала, поддерживает, и однажды разрушит миры. Тамилы считают, что Аруначала — это воплощение Шивы, третьего лица Божественной Триады — Тримурти, в которой Брахма создает мир, Вишну поддерживает его, а Шива разрушает и созидает вновь. Танцующий Шива (Натараджа) позже станет для Абхишиктананды и его учеников символом воскресшего Христа, разрушившего и воссоздавшего свое собственное тело, но пока другая форма этого древнего божества — Шива-Аруначала — была призвана разрушить умственные концепции Абхишиктананды и воссоздать в нем нового человека, осознавшего единство бытия и свою истинную суть. Почти все время своего пребывания в пещере Свами посвящал молитвам и медитациям, не забывая ежедневно проводить свою обязательную мессу с освящением Святых Даров. Молясь, он обращался к городу, лежащему у подножия горы, как бы благословляя его, а медитируя, как бы внимал голосу, который исходил из глубин горы:
«В молчании ты учишь меня молчанию, о Аруначала,
Никогда не прерывающая своего молчания,
Да не будет напрасным мое пребывание в твоей пещере,
Да не останется ни капли от меня и моего…
Одна и без второго, ты есть адвайта.
Ты сияешь в форме истинного "Я",
Ты есть Я…
Иисус — Брахман!»[43]
Некоторые из размышлений Абхишиктананды оканчивались экстатическими прозрениями, во время одного из которых Свами принял решение стать истинным индуистско-христианским санньяси и, при необходимости, отправиться просить подаяние, путешествуя пешком от города к городу. Ему показалось, что он понял, что чувствует человек, достигший просветления:
«Тот, кто достиг сатори, тот, кто стал просветленной личностью, продолжает видеть, что трава зеленая, а небо голубое, считать рис пищей, одежду одеждой, а поезд транспортным средством. От чего он освободился, так это отношение к своему эго, которое до момента освобождения он проецировал на все эти предметы. Теперь он видит вещи в самих себе, а не в связи со своим эго. Близкие люди не становятся менее любимыми, но больше нет ни малейшей привязанности, ни малейшего обращения к своему эго»[44].
После трехнедельной медитации в Ванатти Свами пришлось перейти в другую пещеру под названием Арутпал Тиртхам, поскольку неподалеку от его прежнего местопребывания развернулась городская стройка, звуки которой мешали ему спокойно медитировать. На новом месте Абхишиктананда погрузился в еще более глубокое созерцание и даже отказывался разговаривать с посетителями, которые изредка посещали его убежище. Местные жители приняли его за мунивара, отшельника, давшего обет молчания, и всякий раз, когда видели его, простирались перед ним ниц, оказывая особые знаки почтения. Единственный человек, с которым Свами действительно подружился, был священник местного храма по имени Аруначала Гуруккал, благодаря которому Абхишиктананде удавалось беспрепятственно посещать богослужения в храме Господа Аруначалы («Аннамалайяр Койл»), С Гуруккалом произошла интересная и таинственная история, которую можно назвать чудом Аруначалы: однажды Абхишиктананде пришлось срочно вернуться в Шантиванам, и он очень переживал, что ему не удастся попрощаться с Гуруккалом. Но делать было нечего, пришлось уходить, не увидевшись в последний раз. Вдруг Свами увидел перед собой Гуруккала. Он очень удивился, но Гуруккал рассказал следующую историю:
«Я спал в одной из мандап (архитектурная деталь) храма, когда Вы пришли ко мне и дотронулись до меня. Я немедленно вскочил, побежал домой, совершил омовение и, даже не поев, поднялся сюда к Вам… Несомненно, это лила Господа Аруначалы»[45].
По всей вероятности, именно под влиянием своего опыта на горе Аруначала Свами Абхишиктананда начал работу над небольшой книжкой «Гухантара», название которой переводится как «тот, кто пребывает в глубине пещеры» и представляет собой не что иное, как псевдоним проведшего долгое время в пещере Свами. В то же время, за этим названием скрывалась и более глубокая мысль: именно в пещере сердца пребывает истинное «Я», неотличное от Высшего Существа, и опыт его осознания и есть просветление, которое в разных культурах называется по-разному: сатори, Святой Грааль, нирвана. В 1953 г. Абхишиктананда переслал рукопись отцу Лемарье в Париж, чтобы тот выпустил ее как приложение к «конституции» ашрама, о которой писалось выше (речь идет о книге «Индийский бенедиктинский ашрам»). По существовавшим тогда правилам все произведения католических авторов проходили через руки церковной цензуры, и, к сожалению, парижские бюрократы от Церкви запретили издание брошюры в таком качестве, найдя «ереси» на каждой странице. Какова же была реакция Моншанена и Ле Со на ответ из Франции? Удивительно, но священники не только не расстроились, но, по их собственному признанию, громко рассмеялись, в очередной раз убедившись, насколько далеки церковные чиновники от реальной жизни Всемирной Церкви, коей является
Церковь католическая. Для самого Абхишиктананды его внутренний опыт на тот момент оказался гораздо важнее даже мнения Ватикана, если бы таковое было получено.
Космический Крест на дверях одного из зданий «Сатчитананда ашрама».
АНРИ ЛЕ СО: «РАЗМЫШЛЕНИЯ О ЗВУКЕ ОМ»
ОМ, который наши риши слушали в душе,
Нисходя в глубины самих себя.
Глубже своих мыслей
И глубже всех своих желаний,
В экзистенциональном одиночестве Бытия.
ОМ, звучащий в шелесте листьев,
Подхваченных ветром,
ОМ, гудящий в гуле шторма
И поющий в ласковом бризе,
ОМ, гремящий в бурном потоке.
И в нежном ворковании реки,
Плавно несущей
